| ← Ctrl пред. | Содержание | след. Ctrl → |
Было бы ошибкой объединять под понятием константинопольского искусства все уцелевшие памятники на обширной территории Византийской империи. Если в XI–XII веках константинопольские влияния играют исключительно видную роль, это еще не означает, что отдельные области не имели своего собственного искусства, восходившего к старым местным традициям. Выше мы поставили себе задачей выделить из обширного комплекса памятников такие произведения, которые непосредственно могут быть связаны со столицей. Это позволило восстановить, хотя бы в основных чертах, облик константинопольской живописи XI–ХII веков. Лишь после такого предварительного анализа столичных рукописей, мозаик, фресок и икон возможно перейти к обзору памятников провинции, где порою дает о себе знать резкая оппозиция к искусству столицы.
Открытия в Македонии, Греции, на Кипре и на греческих островах (особенно на Патмосе) ясно показали что XI–ХII века были здесь временем расцвета монументальной живописи. Возводившиеся в большом количестве церкви расписывались артелями, переходившими с места на место в зависимости от получения заказов. Этим объясняется стилистическое сходство многих памятников, нередко находящихся на довольно большом друг от друга расстоянии. Такие странствующие артели не обязательно комплектовались одними греческими мастерами. Они могли пополняться и выходцами из местного населения, в чьих руках столичные образцы подвергались упрощению и искажению, а иногда и активной творческой переработке. Этот процесс был повсеместным для периферии Византийского государства, и поэтому было бы наивно опознавать руку константинопольского художника в каждой вновь открываемой росписи. Средневековое ремесло было весьма разветвленным, и оно практиковалось не только в больших городах, но и в провинциальных центрах.
К сожалению, мы мало знаем о памятниках монументальной живописи XI–ХII веков на почве Салоник. Есть основания думать, что Салоники по-прежнему оставались видным художественным центром. Крупнейший после Константинополя город, занимавший, по мнению самих солунян, привилегированное место «в сердце императора», Салоники должны были являться главным проводником столичных влияний на Балканах, на Афоне и в России. Сношения Древней Руси с Салониками были особенно оживленными, и многое, что традиционно связывается в русских памятниках с Царьградом, в действительности было занесено на Русь из Салоник.
Как теперь выясняется, Салоники отнюдь не ограничивались пассивным усвоением столичных влияний: они внесли в общий процесс развития и свой, индивидуальный вклад. Поскольку они находились под постоянным воздействием славянских народов, чисто эллинистическая традиция никогда не играла здесь ведущей роли, как в Константинополе. К тому же они имели собственное богатое художественное наследие. Все это обусловило тяготение к Салоникам большинства городов Македонии: Охрида, Кастории, Сервии и других. Но отсюда было бы преждевременно делать вывод о существовании в это время самостоятельной македонской школы живописи. Скорее, мы имеем здесь дело с различными небольшими провинциальными художественными центрами, порою черпавшими творческие импульсы из Салоник, а еще чаще опиравшимися на местные традиции.
В самих Салониках имелись фрески XII века в церкви Богородицы (Παναγία τῶν Χαλϰέων), ныне уже не существующие: Оплакивание Христа, Крещение, Ветхий
После того как в 1018 году Македония была завоевана Византией, она сделалась одной из многочисленных провинций империи, управляемой греческими чиновниками. Постепенно и весь церковный аппарат попал в руки греков. В данных условиях был неизбежен процесс эллинизации Македонии, где элементы более старой славянской культуры оказались вовлеченными в сферу активного воздействия Византийского государства и его идеологии. Это не могло не привести к ослаблению народных основ македонской культуры и к усилению византинизирующей струи в искусстве, что, в частности, выразилось в факте приглашения в Македонию столичных художников (разрушенная мозаика Митрополии в Серрах и фрески церкви св. Пантелеймона в Нерези). Недавно раскрытые фрески трех македонских церквей XI века говорят о том, что это византинизирующее течение было весьма широким и гораздо более сложным по своим истокам, чем это может показаться на первый взгляд.
В церкви св. Леонтия около селения Водоча открыты фрагменты живописи первого
Более поздний этап развития представлен фресками монастырской церкви Богородицы Елеусы около села
Апсиду церкви Богородицы Елеусы украшает композиция, которой суждено было в дальнейшем играть видную роль в декорации церквей. Это Поклонение жертве. В Велюсе она выступает в зачаточной форме: лишь два святителя, Василий Великий и Иоанн Златоуст, обращены к изображенному в центре трону, два же других, Григорий Богослов и Афанасий Александрийский, даны во фронтальном положении. На троне покоится подушка с евангелием, на котором сидит голубь. Позднее (церковь св. Георгия в Курбиново, церковь Косьмы и Дамиана в Кастории, церковь св. Николая в Прилепе и другие) трон заменит алтарь с лежащим в чаше Христом, символизирующим крестную жертву. Конха апсиды заполнена фигурой восседающей на троне Богоматери с младенцем, в куполе даны изображения Христа, Оранты, архангелов и пророков (табл. 339–342), а в северной и западной апсидах Сошествие во ад и Сретение. В церкви Богородицы Елеусы сохранились еще изображения Христа Еммануила, святых Пантелеймона и Нифонта и пока уникальная для столь раннего времени композиция Собор архангелов: два стоящих архангела держат медальон с фигурой восседающего на радуге Христа. Этот сюжет, получивший с XIV века широкое распространение в живописи славянских стран, восходит к песнопению понедельничной церковной службы в Октоихе, посвященной Собору архангелов. В песнопении идет речь о Христе, восседающем на троне славы, причем ангелы подносят ему огненный трон. Новизна иконографических решений и тонкая манера исполнения отводят фрескам Велюсы видное место среди памятников монументальной живописи рубежа XI–XII веков. В. Джурич правильно замечает, что фрески Велюсы превосходят по качеству другие современные им балканские росписи, но делает отсюда вывод о принадлежности их константинопольским мастерам. Осторожнее было бы утверждать, что они представляют столичную традицию. Во всяком случае, с памятниками Салоник у них мало общего.
Интересные фресковые циклы сохранились в Кастории и Курбиново. Кастория, или славянский Костур, была значительным административным и церковным центром южной Македонии. В городе и его окрестностях имеется много церквей, украшенных росписями. Датировка последних подчас весьма затруднительна, так как отсутствуют точные даты построения храмов. Здесь всегда возможны ошибки, особенно памятуя о том, что провинциальные школы сильно отставали в своем развитии от Константинополя. То, что для столицы было уже пройденным этапом, на периферии могло держаться столетиями. Поэтому было бы неправильно при датировке местных росписей ориентироваться на передовые памятники столицы, закрывать глаза на затяжной характер художественных процессов, которые протекали в провинции. На огромной территории Византийской империи искусство развивалось крайне неравномерно, в силу чего приходится всегда учитывать возможность разновременности сходных стилистических явлений. И как раз в этом плане росписи Кастории представляют особый интерес.
Работавшие в Нерези мастера, главный из которых был выдающимся художником, занесли в Македонию в середине XII века константинопольскую традицию. Их искусство не могло не получить отклика в Македонии, тем более что оно отличалось зрелостью и техническим совершенством. Это фактически и нашло себе место. В росписях церкви св. Косьмы и Дамиана (Ἁγιοι Ἀνάργυροι) в Кастории и небольшой базилики в Курбиново около озера Преспа мы находим провинциальную переработку тех художественных принципов, которых придерживались мастера, подвизавшиеся в Нерези. Вполне даже возможно, что авторы этих росписей прошли выучку у одного из ближайших последователей главного нерезского мастера. Именно эта прямая стилистическая связь с фресками Нерези и препятствует датировать роспись церкви св. Косьмы и Дамиана XI веком, как это делает С. Пелеканидис.
Апсиду церкви св. Косьмы и
Близок к этому мастеру тот художник, который расписал вместе с помощниками небольшую однонефную церковь св. Георгия в Курбиново
Гораздо менее интересны росписи еще двух церквей в Кастории, которые, по всей видимости, также следует отнести к XII веку. Это фрески церкви св. Николая τοῦ
С лучшими памятниками, уцелевшими на почве Македонии, косвенно связаны также фрески отличной сохранности и хорошего качества, найденные в 50-х годах в капелле и трапезной монастыря Иоанна Богослова на Патмосе (табл. 351–354). Здесь открыты Богоматерь на троне с младенцем Христом между двумя архангелами, Троица, Введение во храм, Беседа с самарянкой, различные сцены исцелений, Распятие и другие евангельские сюжеты, Причащение апостолов, Иоанн Златоуст πηγῆς τῆς Σοϕίας, фигуры и полуфигуры святых. Эти фрески, которые их издатель А. Орландос помещает между 1210 и
| ← Ctrl пред. | Содержание | след. Ctrl → |
