Русская иконопись от истоков до начала XVI века

86 [1]. Николай Чудотворец с житием. Вторая четверть XIV века

86 [2]. Клеймо: Три мужа в темнице

86 [3]. Клеймо: Изгнание бесов из кладезя

        
 с. 83 ¦ Если икона Бориса и Глеба выдержана в лирическом ключе, то нечто совсем иное находим мы в житийной иконе Николая Чудотворца (илл. 86 [1]). В ее решительной, размашистой манере письма и в необычном по напряженности психологическом строе  с. 83 
 с. 84 ¦ чувствуется рука мастера, не очень привыкшего считаться с образцами. По своему стилю икона занимает совсем особое место в древнерусской живописи. Пока ей не найдены сколько-нибудь близкие аналогии. По присущему ей бунтарскому духу она во многом перекликается с псковскими иконами конца XIV века. Это «примитив», но «примитив» со своим ярко выраженным лицом, что далеко не всегда свойственно иконам подобного рода. Несколько жесткие и малоритмичные композиции отличаются необычайной свободой в распределении фигур и архитектурных кулис. Порою это большая скученность, порою намеренная разреженность с тонким обыгрыванием пространственных интервалов. В темпе рассказа есть что-то прерывистое, резкое. Особенно хороши те два клейма, на которых изображены сидящие в темнице три мужа (илл. 86 [2]) и изгнание Николой бесов из кладезя (илл. 86 [3]). Беспомощные фигурки мужей, с тонкими скованными ножками, их пышущие негодованием лица переданы так убедительно, что эта композиция воспринимается как живая сценка, в которой мало что остается от иконописного канона. И не менее свежо и даже не без оттенка юмора трактован эпизод с изгнанием бесов, на которых Никола замахнулся палкой и которые в панике выскакивают из колодца.

[VI-1. Христос с апостолами. Миниатюра Сийского Евангелия]

[VI-2. Спас]

[VI-3. Николай Чудотворец]

      Насколько сильной была в московской живописи архаизирующая струя, восходящая своими истоками к искусству XIII века, свидетельствует не только миниатюра Евангелия, написанного в 1339–1340 годах для Ивана Калиты (Библиотека Академии наук СССР в Ленинграде, Арх. ком. 189) (илл. VI‑1)¹⁶², но и целый ряд московских икон, таких, например, как «Спас» в Благовещенском соборе в Московском Кремле (илл. VI‑2)¹⁶³, еще только начатый расчисткой житийный «Никола» в кремлевском Успенском соборе¹⁶⁴, «Никола» в Троице-Сергиевой лавре (илл. VI‑3), возможно бывший келейным образом Сергия Радонежского¹⁶⁵. Все эти вещи, далеко не одинаковые по манере письма, характеризуются большой примитивностью, особенно обращающей на себя внимание потому, что они были выполнены в первой половине XIV века, когда палеологовский стиль получил широкое распространение в южнославянских странах. Перелом в московской живописи наметился лишь в 40-х годах XIV века, после приезда константинопольских живописцев, приглашенных в Москву греческим митрополитом Феогностом.  с. 84 
  ¦