| ← Ctrl пред. | Содержание | след. Ctrl → |
Икона Троицы переписывалась три раза. Ее расчистка была выполнена В. Тюлиным и А. Израсцовым под наблюдением известного реставратора В. П. Гурьянова в 1904 году (см. В. Гурьянов, Две местные иконы св. Троицы в Троицком соборе Свято-Троицко-Сергиевой лавры и их реставрация, М., 1906). Икона, как выяснилось позднее, местами осталась недочищенной (прописи XVI века), а местами в ней появились новые, уже гурьяновские прописи. В 1918–1919 году, по инициативе И. Э. Грабаря, была произведена новая реставрация иконы, олифа которой к этому времени сильно потемнела. Были дочищены до конца голубые одежды и удалены остававшиеся прописи XVI века и легкие прописи В. П. Гурьянова. Лики расчищал Г. О. Чириков, доличное — В. А. Тюлин и И. И. Суслов, олифил Е. И. Брягин. В 1926 году Е. И. Брягин произвел довыборку заделок и более поздней живописи на Мамврийском дубе (см. Ю. Олсуфьев, Опись икон Троице-Сергиевой лавры до XVIII века и наиболее типичные XVIII и XIX веков, Сергиев, 1920, стр. 12; И. Грабарь, Андрей Рублев, стр. 20, 96; В. Антонова и Н. Мнева, Каталог древнерусской живописи, I, стр. 285–290). В настоящем своем виде рублевская икона является вполне аутентичным памятником живописи XV века. Необходимо только учитывать, что в свое время она была более яркой по краскам.
Золотой фон во многих местах утрачен. Много утрат верхнего красочного слоя в нижней части иконы, на правой ноге и правой руке правого ангела, на левом рукаве его хитона, на горке и здании второго плана, на хитоне и плаще среднего ангела, на хитоне и плаще левого ангела, а также вдоль вертикальной левой трещины. Лица, волосы и большинство одеяний находятся в хорошем состоянии сохранности. По фону, на полях, нимбах и вокруг потира заделанные следы от гвоздей былого оклада. Совершенно искаженное представление о сохранности рублевской иконы дает ее описание М. В. Алпатовым (О. Wulff — М. Alpatoff, Denkmäler der Ikonenmalerei, Hellerau bei Dresden, 1925, S. 278), к сожалению, некритически перенятые К. Onasch, «Ikonen», Berlin, 1961, S. 388): «Von der ursprünglichen Malerei ist wenig erhalten (sic!). Ganze Farbschichten abgeblättert (!) (z. B. Mantel des linken Engels), die Gesichter übermalt (!) (ohne alle Craquelure) und für die wissenschaftliche Beurteilung ungenügend erhalten. Unverändert ist nur (!) die Komposition, soweit die Vorzeichnung (Ritzung) übriggeblieben ist».
Вопрос о времени исполнения иконы «Троица» теснейшим образом связан с вопросом о том, для какого храма она предназначалась — для построенной в 1411 году над могилой Сергия Радонежского деревянной церкви или для возведенного в 1423–1424 годах каменного собора. Оба эти храма были посвящены Троице, и, следовательно, рублевская икона могла находиться лишь в «местном» ряду, как специально для него выполненная храмовая икона. Гипотезу, выдвинутую В. И. Антоновой («О первоначальном месте «Троицы» Андрея Рублева». — Материалы и исследования Государственной Третьяковской галереи, М., 1956, стр. 21–43), согласно которой рублевская «Троица» стояла в ногах гробницы Сергия, следует самым решительным образом отвергнуть. Эта беспочвенная гипотеза легко опровергается свидетельством московской летописи от 1446 года («Полное собрание русских летописей», XXV, М.–Л., 1949, стр. 265), из которого явствует, что Василий Темный, защищавшийся от напавшего на него можайского князя Ивана, взял с гробницы Сергия икону Явления Богородицы с двумя апостолами святому Сергию. Следовательно, рублевская «Троица» не могла стоять в ногах гробницы Сергия, а находилась в «местном» ряду. В том же местном ряду она оставалась и в XVI веке, когда Иван Грозный «обложил» ее «златом» в 1575 году, а в 1600 году Борис Годунов пожертвовал для нее новый, еще более драгоценный оклад (см. Т. Николаева, Оклад с иконы «Троица» письма Андрея Рублева. — «Сообщения Загорского государственного историко-художественного музея-заповедника», 1958 (2), стр. 31–38). Вероятно, до вклада Ивана Грозного рублевская «Троица» была обложена по фону серебряной басмой, вокруг же голов ангелов могли находиться венцы.
Возвращаясь к вопросу о датировке иконы Рублева, следует заметить, что этот вопрос решался самым произвольным образом. И. Э. Грабарь («Андрей Рублев», стр. 109) осторожно датировал «Троицу» 1408–1425 годами. М. В. Алпатов («Андрей Рублев», М., 1959, стр. 27) вообще не уделил проблеме датировки никакого внимания, ограничившись мало к чему обязывающей фразой: «Мы не знаем в точности времени возникновения «Троицы», но надо полагать, что возникла она в итоге многолетних неустанных трудов Рублева и означает вершину его исканий — завершение его долгого творческого пути». Весьма решительная в своих обычно более чем спорных выводах Ю. А. Лебедева («Andrei Rubljow», S. 78) датирует икону 1422–1423 годами, хотя в это время каменный собор Св. Троицы, с которым она связывает икону, еще не был построен. Наконец, склонная к смелым гипотезам В. И. Антонова («Каталог юбилейной выставки Рублева», стр. 13, 39; Каталог древнерусской живописи, I, стр. 287) относит икону Рублева к 1422–1427 годам, совершенно произвольно принимая за время «расцвета таланта художника» 20-е годы, чему решительно противоречит иконостас Троицкого собора, иконы которого знаменуют определенный спад творчества Рублева и представляют к тому же совсем иной этап стилистического развития.
Наиболее вероятной датой выполнения рублевской иконы является время около 1411 года, когда была воздвигнута деревянная церковь над могилой Сергия Радонежского. В пользу этой ранней даты говорит и свидетельство «Сказания о святых иконописцах», что икона была написана «в похвалу» Сергию. Рублевская икона несомненно предназначалась для местного ряда, и после постройки белокаменного собора на месте деревянной церкви, разобранной и вновь собранной на территории Троицкого монастыря, к востоку от нового здания, вероятнее всего была перенесена из деревянной церкви в белокаменный храм и водворена здесь в том же «местном» ряде. Предшествовала ли ей подвешенная к белокаменной алтарной преграде шитая пелена с изображением Троицы и «праздников», якобы выполненных до 1392 года по рисунку Рублева, утверждать невозможно, тем более что эта очередная гипотеза В. И. Антоновой («Каталог юбилейной выставки Рублева», стр. 22–31) никак и ничем не может быть обоснована. Лично мне не довелось видеть ни одной белокаменной алтарной преграды христианского храма, которую украшали бы подвешенные к иконам праздничного ряда шитые пелены. Если белокаменная преграда не была расписана, то перед ней ставились иконы либо в киотах, либо на простых подставках, образовавшие «местный» ряд, который был первым и обязательным ярусом в иконостасной композиции, а не возник, как это ошибочно полагает В. И. Антонова, в XVI веке.
В пользу датировки «Троицы» временем около 1411 года говорят и факты стилистического порядка. Эта икона не может быть отделена большим интервалом от росписи Успенского собора во Владимире. С другой стороны, она гораздо тверже по рисунку и совершеннее по выполнению, нежели даже лучшие из икон белокаменного Троицкого собора, возникшие между 1425 и 1427 годом и отмеченные печатью старческого увядания. Эпоха расцвета Рублева — это 1408–1420 годы, а отнюдь не 1425–1430. И поэтому нет никаких оснований относить «Троицу» к последним годам жизни Рублева, особенно учитывая то обстоятельство, что к этому времени художнику было уже около шестидесяти лет.
Недавно раскрытая икона «Троица», ныне хранящаяся в Историко-художественном музее в Загорске, отличается, по сравнению с рублевской иконой, более архаическим строем форм (прислуживающие ангелам Авраам и Сарра, тяжелая архитектурная кулиса, более приземистые фигуры, менее тонкий композиционный ритм). Однако было бы преждевременным делать отсюда вывод, что эта икона была написана раньше рублевской «Троицы» и что именно она находилась в построенной в 1411 году деревянной церкви. При Сергии Радонежском и при Никоне несомненно писалось много икон Троицы, так как это была излюбленная тема и у основателя Троицкого монастыря, и у его ближайших последователей. Поэтому не следует придавать решающее значение новой иконе Троицы, тем более что в качественном отношении она бесконечно уступает прославленному произведению Рублева и с последним, насколько я понимаю, никак не связана. Ее автор был мастером старшего (по сравнению с Рублевым) поколения. Наиболее близкую аналогию эта икона находит себе в иконе Ватопедского монастыря на Афоне (М. Chatzldakis, L'icône bizantine. — «Saggi e Memorie di storia dell'arte». 1959 (2), Venezia, 1959, p. 35, fig. 22; ср. Г. Вздорнов, Новооткрытая икона Троицы начала XV века из Троице-Сергиевой лавры и отношение к ней Троицы Андрея Рублева. — Памятники культуры, V, М., в печати).
| ← Ctrl пред. | Содержание | след. Ctrl → |
