Любовь Савина

«Делан самым добрым и дивным строением...»
Иконостас Сергиевского храма трапезной палаты Троице-Сергиевой Лавры

         
с. 22¦ Возвращение Лавры Преподобного Сергия в лоно религиозной жизни началось сразу после окончания Великой Отечественной войны. В 1946 году отдельные здания Лавры, в том числе помещения большой и малой трапезной, находившиеся с 1920 года в ведении Загорского историко-художественного музея-заповедника, были переданы Русской Православной Церкви. Трапезный храм во имя Преподобного Сергия Радонежского, закрытый для богослужений в 1921 году, был заново освящен 21 ноября 1946 года Патриархом Алексием I. В течение 1946–1947 годов внутри трапезной и Сергиевского храма были проведены реставрационные работы. Одним из важнейших вопросов, которые предстояло решить, явился вопрос об установке иконостаса, утраченного в годы советской власти¹.

        с. 22
с. 24¦ Трапезная палата с церковью во имя Преподобного Сергия, построенная в конце XVII века — одно из выдающихся сооружений в ансамбле Троице-Сергиевой Лавры. В 1948 году здесь был установлен иконостас из московской церкви Николы «Большой Крест». Современный трапезной, он по стилю прекрасно вписался в ее богатый барочный интерьер. История этого иконостаса очень интересна.

Илл. с. 22–23. Иконостас церкви во имя Преподобного Сергия Радонежского Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. 1948. Фотография. 2013

Илл. с. 26–27. Церковь во имя Преподобного Сергия Радонежского с трапезной палатой. 1686–1692. Фотография. 2013

Илл. с. 29. Интерьер церкви во имя Преподобного Сергия Радонежского. Вид на иконостас. Фотография. 2013

Илл. с. 30. Интерьер трапезной палаты. Фотография. 2013

        В мае 1948 года на заседании секции Ученого совета Главного управления охраны памятников архитектуры при Совете Министров СССР (ГУОПА) был рассмотрен вопрос «О сборке иконостаса бывшей церкви Николы “Большой Крест” в городе Москве² для установки его в церкви Сергия в здании трапезной Троице-Сергиевой Лавры». Проект иконостаса был разработан архитектором-реставратором Л. А. Давидом и одобрен ГУОПА³.

Илл. с. 25. Церковь Николы «Большой Крест» в Москве. 1680–1688. Фотография И. Ф. Барщевского. 1882–1896

        Лев Артурович Давид так вспоминал об этом: «По рекомендации И. Э. Грабаря мне было поручено разработать проект экспонирования иконостаса. Предпроектное изучение привезенных в Лавру остатков иконостаса выявило ряд серьезных утрат. Не были обнаружены обрамления икон местного ряда, раскреповки антаблемента этого яруса, обрамления северной и южной двери, из восьми колонок первого яруса сохранились только две... Осложняло работу несовпадение геометрических параметров восточных стен церкви Николы Большой Крест и церкви Сергия...»⁴. Несмотря на все трудности, основные сборочные и реставрационные работы по иконостасу были осуществлены в период с 10 июня по 13 июля 1948 года⁵.

Илл. с. 24. Иконостас церкви Николы «Большой Крест». Конец XVII в. — начало XVIII в. (?). Фотография. 1933

Илл. с. 24. Иконостас церкви Николы «Большой Крест». Конец XVII в. — начало XVIII в. (?). Фотография. 1933

        Московская церковь Николы «Большой Крест», разрушенная в 1933 году, была очень высокой, иконостас, стоявший там, имел шесть ярусов. Церковь Сергия трапезной палаты гораздо шире и ниже, поэтому иконостас московского храма не мог быть восстановлен в своем изначальном виде. Он был уменьшен по высоте и увеличен в ширину, изменения коснулись и чинов иконостаса. Вновь собранный в трапезном храме иконостас состоит из четырех рядов: местного, праздничного, Деисусного (с праотцами) и Страстного. Однако основную структуру иконостаса московского храма реставраторам удалось-таки сохранить. В его конструкции соблюдено строго центрическое построение, чины расположены горизонтальными рядами. Многие иконы установлены в иконостасе на своих прежних местах⁶.

        Местный ряд иконостаса церкви Сергия составляют восемь икон, четыре из них — из Никольской церкви: «Великомученик Евстафий со сценами жития», «Богоматерь Вратарница» («Иверская»), «Вседержитель на престоле», «Успение Богородицы». В этот ряд включены еще две иконы московской церкви — «Богоматерь в величии славы» (из бывшего пророческого ряда Никольской церкви) и «Отечество» (из праотеческого ряда). Такие «коррективы» были продиктованы стремлением автора проекта представить в устанавливаемом иконостасе московский памятник церковного живописного искусства в его наиболее полном виде. По той же причине в состав местного ряда была включена икона «Неделя всех святых». До революции она находилась в храме (не входила в состав иконостаса) и была передана в Лавру в 1948 году вместе с другими иконами⁷. Царские врата, северные и южные двери иконостаса с изображением архидиаконов Стефана и Лаврентия происходят также из московской церкви.

        Над местным рядом в иконостасе Сергиевского храма расположен праздничный чин, который состоит из восемнадцати икон. Десять из них — из праздничного ряда Никольской церкви: «Благовещение», «Рождество Христово», «Крещение», «Преображение», «Вход Господень в Иерусалим», «Распятие Христово», «Воскресение», «Вознесение», «Сошествие Cвятого Духа на апостолов», с. 24
с. 25¦ «Троица». При монтаже иконостаса этот ряд был дополнен восемью иконами, написанными в 1940-е годы художниками из Палеха (?): «Рождество Богородицы», «Введение Богородицы во храм», «Сретение Господне», «Снятие со Креста», «Положение во гроб», «Успение Богородицы», «Воздвижение Креста Господня», «Покров Богородицы». Они установлены по краям ряда. По характеру письма близка этой группе икона Преподобного Сергия Радонежского, написанная также в 1940-е годы для местного ряда иконостаса трапезной церкви.

        Деисусный чин Сергиевского храма образуют восемнадцать икон, все они из Никольской церкви. Десять икон с изображением апостолов (Иакова, Филиппа, Луки, Иоанна Богослова, Петра, Павла, Матфея, Марка, Андрея, Фомы), а также икона «Спас Великий Архиерей», находящаяся в центре ряда, — из Деисусного чина. По краям установлены восемь (из десяти) икон с изображением праотцев (Исаака, Иакова, Ноя, Адама, Авеля, Мелхиседека, Израиля, Иосифа). Они — из праотеческого ряда.

        Завершают иконостас Сергиевского храма две (из трех) иконы Страстей Господних московской церкви. В центре ряда установлено Распятие с предстоящими Богоматерью и Иоанном Богословом (из неизвестной церкви)⁸.

        На цокольной части иконостаса Сергиевского храма укреплено восемь икон-картин с библейскими сюжетами. Четыре из них — из иконостаса церкви Николы. Они представляют собой грунтованные с двух сторон таблетки, на которых маслом изображены библейские сцены: «Иов на гноище», «Моисей видит несгораемую купину», «Видение из книги Ездры», «Лествица Иакова». Четыре других картины с библейскими сюжетами — «Рождение Моисея», «Иосиф открывается братьям», «Исаак благословляет Иакова», «Вознесение пророка Илии» — были написаны в 1948 году П. И. Нерадовским и явились несомненной удачей художника, стремившегося сохранить общность стилевого решения цокольного ряда иконостаса⁹.

        Реставраторы во главе с архитектором Л. А. Давидом, максимально полно использовали памятники живописи из московской церкви и восстановили иконостас в его наиболее художественно совершенном виде¹⁰.

        Крупнейший исследователь и знаток древнерусского искусства М. А. Ильин в своей книге, посвященной памятникам Лавры, отметил, в частности, что «иконостас трапезной церкви по времени создания соответствует архитектуре трапезной. Этот иконостас, выполненный русскими резчиками, восхищает нас объемными и вместе с тем ажурными формами богатейшей орнаментальной резьбы. Она настолько разнообразна, настолько совершенна по композиции, настолько виртуозна по технике исполнения, что непосвященному зрителю может показаться сделанной из металла. Среди сохранившихся до нашего времени подобных произведений этот иконостас, безусловно, занимает одно из первых мест, демонстрируя неподражаемое мастерство и изобретательность русских художников»¹¹. Реставраторы не только восстановили резное убранство иконостаса, но и вновь выполнили отдельные детали, в реконструкции которых они следовали иконографии и структуре древних фрагментов.

        Немалую долю труда внесли в создание цельного художественного ансамбля и живописцы. Иконы, выполненные художниками (по имеющимся у нас данным — из Палеха) в конце 40-х годов XX столетия, как и картины П. И. Нерадовского, органично вошли в состав иконостаса трапезного храма Преподобного Сергия.

        О вновь созданном в 1940-е годы иконостасе Сергиевской церкви смело можно сказать словами современника XVII века: он «делан самым добрым и дивным строением...». С установкой иконостаса и проведением комплекса реставрационных работ интерьеру трапезной было возвращено ее былое царственное великолепие¹². с. 25
с. 28¦

        Возрождение из небытия (хотя и неполное) иконостаса церкви Николы «Большой Крест» имеет огромное значение для истории русского искусства. По причине того, что живописный ансамбль Никольской церкви в течение длительного времени (с 1933 по 1948 год) был в разобранном состоянии, а потом находился в действующем храме, он остался практически не изученным исследователями¹³. Между тем, созданный в конце XVII века иконостас Никольского храма¹⁴ является одним из ярких творений своего времени с точки зрения иконостасного строительства второй половины — конца XVII века. Не менее интересен был и его живописный ансамбль: ведь церковь Николы «Большой Крест» была построена известными в то время купцами Филатьевыми, и для написания икон могли быть приглашены лучшие иконописцы.

        Один из торжественных образов местного ряда иконостаса — икона Богоматери Иверской. Она выполнена в иконописной манере Симона Ушакова и его последователей и представляет собой одно из лучших произведений 80–90-х годов XVII столетия. В 1648 году из Афонского монастыря в Москву был привезен список с почитавшейся там Одигитрии-Портаитиссы («Вратарницы»)¹⁵. С этого времени икона подобного извода получила на Руси название Иверской Богоматери¹⁶. Тогда же утвердилась и традиция написания образа. Богородицу стали изображать в соответствии со списком с первообразной иконы-святыни Афонского монастыря: с ранкой на щеке, со струящейся из нее кровью и греческой надписью (как в нашем случае).

        Отметим, что включение в состав местного ряда икон с изображением Господа Вседержителя на престоле и Богоматери Иверской было продиктовано традицией, укоренившейся со времени церковной реформы патриарха Никона¹⁷.

        Икона с изображением Господа Вседержителя на престоле, одного из самых распространенных образов этого времени, имеет немало аналогий среди произведений мастеров Оружейной палаты последней четверти XVII столетия — как по характеру иконографического, так и живописного решения. Характерные черты живописного искусства художников школы Симона Ушакова прослеживаются также в иконах «Богоматерь в величии славы», «Отечество», «Спас Великий Архиерей». Особенно интересна последняя. «Натуралистические» тенденции ярко проявляются здесь не только в моделировке ликов, но и в характеристике аксессуаров, одежд. «Материально» передано, например, парчовое архиерейское облачение Спасителя, украшенное, как и митра, «жемчугом и камнями», «реалистически» трактованы красные цветы на нем — маки, ставшие предметом активного интереса русских иконописцев в конце XVII столетия¹⁸.

        Ярким примером соединения иконописных и живописных традиций, характерных для произведений конца XVII века, является икона «Великомученик Евстафий со сценами жития». Она была связана с одним из заказчиков церкви Николы «Большой Крест»: в метрике 1887 года отмечалось, что «церковь построена купцами Московскими гостями Филатьевыми, коих один назывался Евстафием Ивановичем¹⁹. На иконе крупным планом изображена фигура святого Евстафия с крестом мученика в руках. Святой изображен в трехчетвертном повороте, на пейзажном фоне, типичном для памятников живописи конца XVII столетия²⁰. Житийные сюжеты представлены в виде своеобразных жанровых сцен, которые свободно размещены на плоскости иконы и в традиционных клеймах внизу. Подчеркнутая красота графических описей контуров фигуры, цветистость колеров в сочетании с золотым, тщательно выписанным орнаментом напоминает утонченные произведения изографов строгановской школы. Стиль, некогда созданный, по определению Н. П. Кондакова, «для дворцовых иконописцев, особенно щеголявший не художеством, но техникою и мастерством»²¹, получил классическое завершение в творениях мастеров Оружейной палаты конца XVII века, соединившись с новшеством времени — «тенным и живоподобным» письмом ликов²².

        Совершенный контраст фигуре святого составляет пейзаж, построенный с помощью элементов прямой перспективы. Приемы пространственного построения использованы и в трактовке некоторых житийных сцен. Но, как отмечает И. Л. Бусева-Давыдова, «пространство прямой перспективы — это тот идеал, к которому стремилась живопись нарышкинского стиля, но которого она далеко не всегда достигала»²³. Характерным для этого времени является использование элементов западноевропейской иконографии. К примеру, в одной из сцен жития («Явление оленя Евстафию») Крест с сиянием с распятой фигурой Христа, изображенный в трехчетвертном развороте — явно католического толка! — был заимствован, скорее всего, из какого-то западноевропейского образца.

        Единственная датированная икона из Никольской церкви (не из иконостаса!) — «Неделя всех святых». Внизу по краю иконы сохранилась надпись: «ЛЕТА ОТ СОЗДАНИЯ МИРА 7208 ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА 1700 ПИСАЛ КИРИЛЛ УЛАНОВ». И. Э. Грабарь назвал эту икону типичной работой Уланова²⁴ — с. 28
с. 29¦ последователя школы Симона Ушакова, одного из наиболее талантливых иконописцев второй половины — конца XVII века. В верхней части иконы представлена сцена коронования Богоматери, которую можно видеть также в иконе «Успение» из местного ряда²⁵. Изображение композиции «Коронование Богоматери», по мнению А. И. Кирпичникова, становится обычным в произведениях русских иконописцев конца XVII столетия и наиболее известно в той редакции, какую представляет икона из Никольской церкви²⁶.

        Очень цельную в стилистическом отношении группу произведений составляют иконы праздничного ряда. В трактовке большинства сюжетов икон церкви Николы прослеживаются традиции стереотипного средневекового художественного мышления, соединяющиеся лишь с отдельными элементами нового «живописно-перспективного» метода последней четверти XVII века. Авторство икон, возможно, принадлежит иконописцу круга незаурядного художника Семёна Спиридонова Холмогорца²⁷.

        Деисусный ряд Никольской церкви составляли десять икон апостолов, в центре находилась икона «Спас Великий Архиерей». Появление в Деисусном ряду икон с изображением апостолов (вместо традиционных святителей и мучеников) было связано с нововведениями патриарха Никона²⁸. Апостолы и праотцы представлены в рост с соответствующими атрибутами в руках — книгами, свитками, Петр — с ключами. Они образуют традиционные для древнерусской иконописи возрастные группы старцев, средовеков и юношей. Традиции искусства Симона Ушакова прослеживаются в «живоподобном» письме ликов, в характеристике фигур, изображенных на традиционном нейтральном золотом фоне с сохранением позема. В изображении фигур апостолов и праотцев как бы воплощаются те иконографические решения и варианты, которые предлагал иконописцам «образец для учения знаменит удобен» Сийского иконописного подлинника²⁹. Рисунки его представляли, по описанию Н. Н. Покровского, «изображенных лиц в разных с. 29
с. 30¦ положениях и покоя и движения, в различных поворотах тела, головы, рук…»³⁰. Это разнообразие, по мнению исследователя, показывало «меру свободы художественной и иконографической», которая допускалась в русской иконописной практике XVII века³¹. Типология ликов святых, как и манера их исполнения, различна, что позволяет предполагать участие в написании икон артели мастеров. С нашей точки зрения, близкие по характеру письма иконы входили некогда в состав иконостаса московской церкви Воскресения в Кадашах³². По мнению Е. И. Силаевой, иконы были написаны артелью мастеров Оружейной палаты в конце 80-х — начале 90-х годов XVII века³³. Этим временем, вероятно, следует датировать и иконы с изображением апостолов и праотцев из церкви Николы «Большой Крест».

        Со второй половины XVII века на Руси утвердилась традиция включать в состав иконостаса целый ряд икон с изображением Страстей Господних. Он располагался либо над праздничным рядом, либо в завершении иконостаса. В Никольской церкви Страстной ряд состоял из трех икон³⁴ (две из них вошли в состав иконостаса трапезной). Над Страстным рядом находилось Распятие с предстоящими Богоматерью и Иоанном Богословом, которое не сохранилось да нашего времени³⁵.

        На каждой из икон Страстного цикла представлено по шесть сцен. Основными источниками сюжетов послужили гравюры Библии Пискатора и Библии Схюта и Фишера³⁶. Широко развитый Страстной цикл был характерен для произведений русской живописи второй половины XVII века. Под влиянием западной иконографии художники стали писать сцены поругания, бичевания Христа, водружения тернового венца и другие, ранее не изображавшиеся как слишком унизительные для божества, слишком человеческие³⁷. Принцип изображения сюжетов в иконах очень напоминает то, как представлены сцены Страстей во фресковых росписях, например, в Ярославских храмах³⁸.

        По аналогии с голландскими гравюрами в клейма икон введено огромное количество с. 30
с. 31¦ действующих лиц. Со страниц голландских изданий заимствованы рыцари-воины в латах и шлемах, восточные правители в тюрбанах и пышных орнаментированных одеждах, элементы и виды оружия. Архитектурные фоны чрезвычайно насыщенны. Они представляют сложные ансамбли, террасы, портики, колоннады, лестницы. Сцены изображаются то в интерьере какого-то помещения, то дворца, то городской улицы или площади. Арки, ворота, окна, в подражание гравюрам, изображаются раскрытыми. Вводится перспективное сокращение архитектурных сооружений, фигур, находящихся на заднем плане. Однако архитектурные формы имеют более привычную для русского иконописца интерпретацию. Фигуры трактованы зачастую анатомически неправильно, неестественны их позы. В пространственном построении сцен также ощущается некоторая скованность. Сцены Страстного цикла церкви Николы отличаются большим своеобразием по сравнению с оригинальными композициями гравюр западных источников. Достаточно свободно обращаясь с оригинальными сюжетами гравюр голландских изданий, автор по-своему компонует сцену, сочиняет ее из отдельных элементов, взятых из различных источников. Это тот случай, когда западноевропейская гравюра выступает для иконописца «своеобразной канвой, на которой вышивается свой узор, продуманный и многогранный»³⁹. Иконы Страстей, вероятнее всего, могли быть написаны для храма в самом конце 90-х годов XVII — начале XVIII века⁴⁰.

Илл. с. 33: Вид на трапезную палату с церковью во имя Преподобного Сергия Радонежского с юго-востока. Фотография. 2013

        Из вышесказанного следует, что иконостас церкви Николы «Большой Крест» состоял из различных стилистических групп памятников конца XVII — начала XVIII века. В создании икон, по всей видимости, принимала участие артель иконописцев, в которой ведущая роль принадлежала мастерам Оружейной палаты. В выполненных ими в конце 80-х — начале 90-х годов XVII века иконах местного, Деисусного, праотеческого рядов прослеживаются традиции Симона Ушакова и его школы. Праздничный ряд, возможно, был написан иконописцем из круга Семена Спиридонова Холмогорца. Страстной цикл, вероятнее всего, появился позже — в конце 90-х годов XVII — начале XVIII столетия.

        Среди наиболее близких в хронологическом отношении иконостасу Никольской церкви «Большой Крест» с общим для них стилевым решением икон можно назвать иконостасы Воскресенской церкви в Кадашах, церкви Спаса «за золотой решеткой» Московского Кремля, сохранившиеся лишь фрагментарно⁴¹. Живописные ансамбли названных иконостасов, как и иконостас Никольской церкви, составляли очень важное звено в эволюционном процессе от искусства середины XVII века к искусству 90-х годов — времени так называемого нарышкинского барокко. Возрождение и сохранность подобных памятников — это возможность расширить наши представления о ярчайших явлениях церковно-художественного искусства XVII столетия. с. 31
 ¦