Л. Н. Савина

Русские писатели-этнографы XIX века о меднолитых иконах, крестах и складнях

         
с. 412¦ Культовое медное литье получило широкое распространение в России в ХIХ в. В его изучении существует немало проблем. Одна из них — недостаточность базы «летописных свидетельств». Автор обращается к произведениям русских писателей-этнографов ХIХ в. — «В лесах» и «На горах» (П. И. Мельников-Печерский) и «Нечистая, неведомая и крестная сила» (С. В. Максимов), которые содержат ряд интересных заметок о культовом медном литье, использовании его в обрядовой практике и обиходе русского народа этого времени.

        Ключевые слова: меднолитые кресты, иконы, складни, обрядовая культура русского народа, писатели-этнографы.

       

        В ХIХ — начале ХХ в. география бытования меднолитых культовых предметов (крестов, икон, cкладней) была очень широка: Русский Север, районы Урала и Сибири, Поволжье, Московский и другие регионы России. Об этом красноречиво говорят данные письменных источников и археографических экспедиций.

        В изучении медного литья как вида прикладного искусства существует немало проблем. Одна из них — недостаточность базы «летописных свидетельств» о памятниках. Именно это побудило нас обратиться к произведениям русской литературы ХIХ в. так называемого «этнографического» направления (Фокеев, 2004).

        Не претендуя на широкий обзор заявленной темы, укажем, что упоминания о меднолитых культовых предметах содержатся, к примеру, в сочинениях Павла Ивановича Мельникова, более известного под псевдонимом Андрея Печерского (1818–1883), и Сергея Васильевича Максимова (1831–1901).

        В своем главном произведении — «этнографической эпопее» «В лесах» и «На горах» — Мельников-Печерский представил обособленный мир старообрядчества — нашу «отечественную Атлантиду». (Боченков, 2004. С. 643–645). В романе повествуется о старообрядческом Заволжье середины XIX в., об обычаях местного населения, скитах и тайных сектах, старообрядческих обычаях и верованиях, монастырских нравах, поверьях, легендах и многом другом. Богато сочинение и различными замечаниями о медном культовом литье.

        Так, на страницах книги «На горах»^412-1 (кн. I, ч. 2) мы встречаемся с упоминанием о торговле медными крестами и образами на Макарьевской ярмарке: «Круглый год странствуя по углам и уголкам России, каждый август съезжаются… к Макарью для расплаты с фабрикантами и оптовыми торговцами и для забора в долг новых товаров». В палатках на ярмарке торговали разным товаром. Была здесь одна лавка с иконами и со всякого рода старинкой, где торговал купец Герасим Силыч Чубалов. «В его лавке все полки были уставлены книгами и увешаны образами, медными крестами и пучками кожаных лестовок», выполненных в заволжском раскольничьем городе Семенове Нижегородской губернии. Все это был товар, как замечает писатель, «продажный, но заветный»! Не всякому продавец старины показывал его. До тех пор не покажет, замечает автор, «пока не убедится, что от покупателя подвоха не будет». Из чего следует сделать вывод, что медные иконы, кресты, складни в середине ХIХ в. продавали на ярмарке с большой осторожностью, и это вполне соотносится с реалиями времени. Как известно, в середине ХIХ в. правительство предприняло ряд «репрессивных мер» против изготовления и распространения в России «металлических крестов и икон» (Собрание постановлений, 1860. С. 60). Меж тем последние, как видно, производили в это время (наряду с другими изделиями раскольников) и в заволжском городе Семенове Нижегородской губернии.

        Медными крестами, иконами, складнями наполняли домашние иконостасы и божницы. Так, купец Марко Данилыч («В лесах», кн. I, ч. 2), обращаясь к продавцу на ярмарке, рассказывает, что «он только что сызнова построился и рабочим избы поставил» и что ему теперь «надо в кажду избу и кажду светлицу иконы поставить». «А зимних-то изб у меня двенадцать поставлено, — говорит он, — да шесть летних светлиц. На кажду надо икон по шести… Целую сотню икон мне требуется, да десятка с два литых медных крестов, да столько же медных складней». Нужный товар покупатель записывал в «памятце» (памятной книжке), и по этой с. 412
с. 413¦ записке купец приобретал на ярмарке товар гуртом. Он (как он сам говорит о себе) — «гуртовой (то есть оптовый. — Л. С.) покупатель». Заметим, что факт продажи в ХIХ в. медных изделий «гуртом» подтверждается и данными письменных источников того времени (Голышев, 1869. С. 2).

        Мельников-Печерский пишет («На горах», кн. 1, ч. 2), что в среде старообрядцев более всего ценились иконы, писанные по отеческому преданию, и не принимались такие, где святые были представлены с именословным благословлением. Так, выбирая иконы, все тот же купец-богач Марко Данилыч говорит: «Холуйских давай (речь идет, надо полагать, об иконах, выполненных иконописцами из села Холуй Владимирской губернии. — Л. С.), да сортом пониже… да не было б малаксы». По замечанию писателя, «малаксой» раскольники называли именословное сложение перстов для благословения. О принятом в старообрядческих кругах двуперстном благословении общеизвестно. Ремарка автора говорит о том, что в ХIХ в. иконы для старообрядцев могли выполнять в известном в ту пору православном центре иконописи Холуе (Белик, 2006), но «с особыми для… раскольников рисунками» (Голышев, 1869. С. 2).

        Писатель на страницах своей книги («В лесах», кн. I, ч. 2) отмечает особую роль старообрядцев в сохранении отечественного наследия дониконовского времени. «Многое хранилось в старых церквах и монастырях и составляло заветную родовую святыню знатных людей допетровского времени, — пишет он, — …старообрядцы, не жалея денег, спасали от истребления не оцененные сокровища родной старины, собирая их в свои дома и часовни».

        Среди памятников позднего культового литья сохранилось немало медных икон и крестов, которые являются буквальными копиями древнерусских памятников прикладного искусства^413-1. Многие из них могли быть воспроизведены в литье в новое время старообрядцами, тяготевшими к святыням дониконовского времени — как раз к тем, которые были ими же спасены и сохранены.

        По сведениям писателя, в лесах Заволжья («В лесах», кн. I, ч. 1) на могилах старообрядцев зачастую ставились столбики с прибитыми к ним медными крестами или образами. Рассказывая об одном из древнейших старообрядческих скитов в лесах Заволжья — Шарпанском (скит просуществовал сто семьдесят лет и был окончательно уничтожен в 1853 г.), Мельников-Печерский пишет, что среди прочего сохранившегося здесь — кладбища: «Давно лесом поросло старинное жилье богатых и влиятельных старообрядцев… Кладбища середи строений были и старые: запущенные, заросшие бурьяном, и новые, с покрытыми свежим дерном холмиками и с деревянными, почерневшими от дождей и снежных сугробов, столбиками, к которым прибиты медные кресты. Изредка попадались на тех кладбищах деревянные голубцы, еще реже надгробные камни». Заметим, что традиция прикреплять иконки или кресты к погостским крестам (столбцам) существовала, к примеру, и у старообрядцев Русского Севера (Дмитриева, 1986; Малышевский, 2001; Ополовников, 1977. С. 83).

        Представляют интерес замечания писателя-этнографа по поводу почитания тех или иных образов в старообрядческой среде. Так, например, повествуя все о том же Шарпанском ските в Заволжских лесах, Мельников-Печерский отмечает, что с 1849 г. в мужском керженском Благовещенском единоверческом монастыре находилась икона Казанской Богородицы, почитаемая старообрядцами чудотворною («В лесах», кн. I, ч. I). Ремарку писателя-этнографа можно принять как несомненное свидетельство особого почитания образа Казанской Богородицы в старообрядческой среде Заволжья. В позднем медном литье образ Казанской Богоматери встречается очень часто — и на иконках, и на створках складней^413-2. Однако вряд ли можно считать все дошедшие до нашего времени медные образки Казанской Богородицы старообрядческими: в ХIХ в. в России «Казанская» широко почиталась и в среде православного крестьянства (Калинский, 1990. С. 39; Макаренко, 1993. С. 146–147; Некрылова, 1989. С. 386–390).

        Представляют интерес заметки писателя о некоторых особенностях тех или иных направлений в старообрядчестве. (Их различия, на наш взгляд, не могли не сказаться на выборе иконографических тем и их интерпретации в медном литье в различных течениях старообрядчества!) К примеру, говоря о том, что продавалось на ярмарках, писатель замечает, что из книг здесь можно было приобрести, например, «Скитские покаяния» («На горах», кн. I, ч. 2). В «Скитском покаянии» был «чин како самому себе исповедати». «Во множестве, — замечает автор, — распространено оно было между раскольниками Спасова согласия — что сами перед с. 413
с. 414¦ Спасовым образом исповедуются»^414-1. В навершиях меднолитых икон и складней, на верхнем конце многих крестов зачастую можно видеть изображение (графическое или рельефное) Спаса Нерукотворного. По мнению исследователей, подобные изображения были особенно характерны для культовых предметов, бытовавших среди старообрядцев Спасова согласия. (Гнутова и др., 2000. С. 64)^414-2.

        Приведенные выше некоторые заметки Мельникова-Печерского о медном литье, старообрядчестве, на наш взгляд, весьма интересны и могут иметь немаловажное значение при изучении культового медного литья позднего периода.

        Среди писателей так называемого этнографического направления особая роль, с точки зрения исследователей, принадлежит С. В. Максимову (1831–1901). Одно из интереснейших его произведений — «Нечистая, неведомая и крестная сила» (Максимов, 2007). Книга увидела свет в 1899 г. (за два года до смерти писателя). Рассказывая о простонародной жизни, о загадочном и притягательном мире русских верований, обрядов и праздников, Максимов приводит ряд интересных примеров использования медных икон и крестов в обрядовой практике и обиходе русского народа того времени.

        Чаще всего среди обрядовых предметов упоминаются медные кресты. Святой крест воспринимался в народе могущественным средством защиты против любой нечисти (Гнутова, 1990), чем, по всей видимости, и было обусловлено его активное использование при совершении разных обрядов. Вера в помощь святыни была настолько сильна в народе, что, по замечанию писателя, даже «волхвующие колдуны вынуждены были делать уступку столь твердо установившимся верованиям» (Максимов, 2007. С. 112). Так, в деревенской Руси был чрезвычайно распространен обряд против «кликушества» (присутствия в человеке беса), о чем сообщает Максимов. «Прежде чем приступить к волшебным действиям, — пишет он, — обыкновенно зажигают перед иконами в избах лампадки, держат в руках зажженные восковые свечи, ставят на стол чашку с водой и опускают туда медный крест, снятый с божницы, уголек и щепотку соли. Над водой читают молитвы. Больная пьет эту воду по три зори и выздоравливает, но не совсем кричать перестает, но по временам продолжает чувствовать в теле ломоту и судороги…» (Там же. С. 112). Крест или медный образок, по сведениям С. В. Максимова, использовали и в так называемом обряде «отчерпыванья воды». «В Углицком уезде Ярославской губернии, — пишет этнограф, — при болезни домашних животных, или ввиду какой-либо неприятности, окачивали водою крест или медный образок, стараясь спускать эту воду на уголья, облепленные воском и ранее опрыснутые богоявленскою водою»… (Там же. С. 180). В случае угрозы чумы, тифа и т. п. для избавления деревни не только от мора, но и от всяких напастей в народе совершался обряд гонения смерти, или «опахиванья» (Там же. С. 186). По сведениям Максимова, в деревнях Пензенской губернии (Нижнеломовского уезда) во время совершения обряда «шествие возглавляла старуха с иконами Спасителя, Успения Богоматери и медным распятием на груди». Обрядовое действо при этом сопровождалось чтением заклятий и пением Богородичной и Господней молитв (Там же. С. 189).

        С особым трепетом относились в народе к тельному кресту, которому приписывалась огромная защитная функция (поздних тельных крестов, выполненных из «меди», сохранилось до нашего времени немало). Ряд поверий, широко распространенных в народной среде, наделяли огромной силой все, что соприкасалось с «тельным» крестом. Разные примеры приводит писатель на страницах своей книги. Так, родную землю зашивали в сумочку с ладаном (ладонкой) и носили с шейным крестиком, потому что верили, что так можно избавиться от тоски по родине (Там же. С. 180). «Для того чтобы рыбная ловля была удачной, — пишет автор, — старики придерживались двух главных правил: навязывали себе на шейный крест траву “петров крест”, чтобы не “изурочилось”, то есть не появился бы злой дух и не испортил всего дела» (Там же. С. 72). Перед погружением в воду требовалось не только осенить себя крестным знамением, но и обязательно иметь на себе шейный крест. Ибо, как пишет Максимов, «по народным поверьям… на всем пространстве громадной Великороссии… с особенным торжеством и удовольствием водяной топил тех, кто вовсе не носил тельных крестов, забывал их дома или снимал с шеи перед купаньем» (Там же. С. 70). с. 414
с. 415¦

        По сведениям Максимова, крест и молитва кресту сопровождали действия знахаря (целителя): «У знахаря — не “черное слово”, рассчитанное всегда на зло и беду, а везде “крест-креститель, крест — красота церковная, крест вселенный — дьяволу устрашение, человеку спасение”». Без креста и молитвы знахарь никогда не приступал к делу. Перед тем «как надумают наговаривать воду таинственными словами заговора», опускают в нее крест и таким образом «вводят в нее могущественную целебную силу» (Максимов, 2007. С. 126).

        До нашего времени сохранилось немалое количество меднолитых крестов-распятий, на оборотной стороне которых расположен текст молитвы с похвалой кресту. Содержание ее, надо полагать, восходит к известной православной молитве «Похвала кресту» святителя Андрея, архиепископа Критского. Молитва была широко известна в Древней Руси (Яцимирский, 1913), позже, в XVIII–XIX вв., текст молитвы часто встречается в разнообразных старообрядческих сборниках (Срезневский, 1913). Сила молитвы была в похвале православному символу спасения — кресту. Надо полагать, старообрядцы в новый период русской истории не только инициировали, но и немало способствовали распространению текста этой молитвы как в старообрядческой, так и в православной среде.

        В нашем сообщении мы уделили внимание лишь некоторым заметкам писателя Максимова о медном литье, которые содержатся в одной из его книг, посвященных народной жизни. Между тем, интерес могут представлять и другие сочинения писателя. Так, например, упоминания о культовом медном литье имеются в его сочинении «Бродячая Русь Христа-ради» (Максимов, 1877. С. 259), а также в книге «Год на Севере» (Максимов, 1984. С. 29).

        Подведем итоги. Итак, русские писатели-этнографы ХIХ в., обращаясь к описанию русской народной жизни, не обошли вниманием в своих сочинениях бытовавшие в то время в народной среде меднолитые культовые предметы. Из замечаний писателей (сведений явно этнографического характера!) следует, что иконы, кресты, складни повсеместно бытовали в России на протяжении всего ХIХ в. в среде православного крестьянства и старообрядчества. Меднолитые культовые предметы в большом количестве продавались на ярмарках. Они входили в состав домашних иконостасов и божниц (и у православных, и у старообрядцев), после смерти хозяина (преимущественно — старообрядца), зачастую оставались «жить» на его погостском кресте. Крестьяне носили медные кресты и иконы как обереги, кроме того, использовали их при совершении обрядов, которые имели порой далеко не православный характер. У старообрядцев, очевидно, были свои предпочтения и в выборе почитания святых, и в принципах изображения их. На выбор тем в медном литье у старообрядцев непосредственное влияние оказали, скорее всего, обрядовая практика, молитвы и песнопения, исполняемые во время богослужений.

        Каких-либо конкретных данных об отдельно взятых культовых предметах литья в рассмотренных нами произведениях русских писателей-этнографов ХIХ в. нет. Они отсутствуют, надо полагать, в силу специфики жанра: все-таки речь идет о художественной литературе! Однако фактические наблюдения и замечания писателей об иконках, крестах и складнях, вплетенные в канву повестей и рассказов о народной жизни, отнюдь не безынтересны. При некоторой ограниченности «летописных свидетельств» о меднолитых культовых предметах заметки и наблюдения писателей-этнографов ХIХ в. — ценнейшая информация для исследователей медного литья. Внимательное прочтение ее, с нашей точки зрения, позволит представить более полнокровно картину жизни этих предметов на Руси в новый период нашей истории.

       

Список литературы

        Белик, Ж. Г. Возрождение древнерусских традиций в иконе XIX столетия: на примере иконописного наследия мастерской Пешехоновых: дис. ... канд. искусствоведения / Ж. Г. Белик. М., 2006. 265 с.

        Боченков, В. Мельников Павел Иванович / В. Боченков // Святая Русь: большая энциклопедия русского народа. Русская литература. М. : Ин-т рус. цивилизации, 2004. 1104 с.

        Брокгауз, Ф. А. Энциклопедический словарь : в 86 т. Т. 61. София — Статика / Ф. А. Брокгауз, И. А. Эфрон. СПб. : Семеновс. типолитография (И. А. Ефрона), 1900. 475 с.

        Гнутова, С. В. «Крест святой, надежда искупления моего...» // Творчество. 1990. № 12. С. 24–27.

        Гнутова, С. В. Кресты, иконы, складни: медное художественное литье XI — начала XX века из собрания Центрального музея древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева : альбом / С. В. Гнутова, Е. Я. Зотова. М. : Интебрук-бизнес, 2000. 136 с.

        Голышев, И. Производство медных икон в с. Никологорском погосте, Вязниковского уезда / И. Голышев // Владимир. губ. вед. 1869. № 27.

        Дмитриева, С. И. Мезенские кресты / С. И. Дмитриева // Памятники культуры. Новые открытия. Письменность. Искусство. Археология : ежегодник. Л. : Наука, 1986. С. 461–466.

        Калинский, И. П. Церковно-народный месяцеслов на Руси И. П. Калинского / И. П. Калинский. М. : Худож. лит., 1990. 238 с.

        Круглый год: русский земледельческий календарь / сост. А. Ф. Некрылова. М. : Правда, 1989. 496 с. с. 415
с. 416¦

        Макаренко, А. А. Сибирский народный календарь / А. А. Макаренко ; под ред. А. С. Ермолова. Новосибирск : Наука : Сиб. изд. фирма, 1993. 167 с.

        Максимов, С. В. Бродячая Русь Христа-ради / С. В. Максимов. СПб. : Тип. т-ва «Обществ. польза», 1877. 480 с.

        Максимов, С. В. Год на Севере / С. В. Максимов. Архангельск : Сев.-Зап. кн. изд-во, 1984. 605 с.

        Максимов, С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила : сборник / С. В. Максимов. М. : ЭКСМО, 2007. 736 с.

         Малышевский, И. И. О придорожных крестах / И. И. Малышевский // Ставрографический сборник : сб. ст. : в 3 кн. Кн. 1. М. : Изд-во Моск. патриархии : Древлехранилище, 2001. С. 17–78.

        Мельников-Печерский, П. И. (Андрей Печерский). В лесах : в 2 кн. Кн. 1 [Электронный ресурс] // Lib.ru / Классика : сайт. URL: http://az.lib.ru/m/melxnikowpecherskij_p/text_0050.shtml

        Мельников-Печерский, П. И. (Андрей Печерский). В лесах : в 2 кн. Кн. 2 [Электронный ресурс] // Lib.ru / Классика : сайт. URL: http://az.lib.ru/m/melxnikowpecherskij_p/text_0060.shtml

        Мельников-Печерский, П. И. (Андрей Печерский). На горах : в 2 кн. Кн. 1 [Электронный ресурс] // Lib.ru / Классика : сайт. URL: http://az.lib.ru/m/melxnikowpecherskij_p/text_0070.shtml

        Мельников-Печерский, П. И. (Андрей Печерский). На горах : в 2 кн. Кн. 2 [Электронный ресурс] // Lib.ru / Классика : сайт. URL: http://az.lib.ru/m/melxnikowpecherskij_p/text_0080.shtml

        Ополовников, А. В. Русский Север / А. В. Ополовников. М. : Стройиздат, 1977. 254 с.

        Сборник правительственных сведений о раскольниках, составленный В. Кельсиевым. Вып. 2. Лондон : Trubner & Co, 1861. 298 с.

        Собрание постановлений по части раскола, состоявшихся по ведомству Св. Синода. Кн. 2 (1801–1858). СПб., 1860.

        Срезневский, В. И. Описание рукописей и книг, собранных для имп. Академии наук в Олонецком крае / В. И. Срезневский. СПб. : Тип. имп. Акад. наук, 1913. 688 с.

        Фокеев, А. Л. Этнографическое направление в русском литературном процессе XIX века (истоки, тип творчества, история развития) : дис. ... д-ра филол. наук [Электронный ресурс] / А. Л. Фокеев // Библиотека диссертаций : [сайт]. URL: http://www.dslib.net/russkaja-literatura/jetnograficheskoe-napravlenie-v-russkom-literaturnom-processe-xix-veka.html

        Яцимирский, А. И. К истории ложных молитв в южнославянской письменности / А. И. Яцимирский // Известия Отделения русского языка и словесности императорской Академии наук. СПб., 1914. Т. 18, кн. 4. С. 16–126. с. 416
 ¦