| ← Ctrl пред. | Содержание | след. Ctrl → |
На протяжении первой трети текущего столетия в процессе реставрационных работ, поисковых экспедиций, археологических раскопок было открыто множество первоклассных памятников различных видов русского средневекового искусства. Они послужили предметом ряда серьезных статей, монографических исследований и наконец получили завершающее обобщение в коллективном труде «История русского искусства», под редакцией акад. И. Э. Грабаря, чл.-корр. Академии художеств В. С. Кеменова и чл.-корр. АН СССР В. Н. Лазарева, первые четыре тома которой (М., 1953–1959) посвящены русскому средневековью. С момента выхода в свет последнего из этих четырех томов прошло достаточно значительное время, вновь и вновь велись реставрационные работы, организовывались поисковые экспедиции, археологи обнаруживали новые памятники художественной культуры. Весь этот богатый материал хотя и служил предметом научных публикаций, а в ряде случаев и серьезных исследований, тем не менее не получил должного научного обобщения.
Не только в представлениях широких кругов читателей, но и у специалистов достаточной популярностью пользуется группа хрестоматийно известных первоклассных памятников станковой живописи, прикладного искусства, шитья, рукописной книги, на которых собственно и базируются основные сведения об общем процессе развития русской художественной культуры, о ее мастерах и центрах. Кроме того, в плане своего рода «новинок», порой очень значительных, упоминались отдельные памятники, появлявшиеся на разнообразных выставках «новых поступлений», реставрационных выставках или служившие предметом публикации в изданиях альбомного жанра или сборниках научных статей. Менее известными широкому кругу читателей и зрителей, а в какой-то степени и специалистам, оказались памятники, хранящиеся в фондах музеев. Если столичные музеи (Москвы, Ленинграда) и отчасти крупные периферийные и публиковали каталоги своих собраний, то большинство областных и городских музеев Советского Союза далеко не всегда имели возможности ввести в научный оборот сведения о хранящихся в их фондах произведениях русского средневекового искусства.
Для того чтобы учесть все богатство произведений русской художественной культуры, будь то станковая живопись, прикладное искусство, шитье и иллюминированные рукописи, чтобы классифицировать памятники и поставить их в определенный исторический ряд, Сектор истории древнерусского искусства Института истории искусств Министерства культуры СССР предпринял настоящее издание. Его цель — воссоздать пути развития художественной культуры локальных центров феодальной Руси, описать особенности каждого из них и проследить пути формирования стиля общерусского искусства в процессе взаимодействия этих центров, их слияния в период сложения единого Русского централизованного государства.
Памятники искусства изучаются в их связях, русских и зарубежных, что позволяет увидеть многообразие контактов русской художественной культуры, выявить характер творческих импульсов и традиций и остроту отдельных культурно-исторических ситуаций, исследовать стилистические и иконографические варианты, изменения образного строя памятников, формирование местных художественных течений. Тесная связь с движением общественной мысли, спецификой этического и эстетического идеала данного центра и эпохи в целом заставляют обращаться к произведениям разных видов искусства, литературы (и других исторических источников), которые представляют не пассивный фон бытования памятника искусства, а рассматриваются в качестве активной среды, влияющей на его возникновение и существование.
Основой настоящего издания является возможно полная публикация памятников станковой живописи, прикладного искусства, шитья и иллюминированной книги, хранящихся в музеях СССР. Памятники классифицируются и публикуются по признаку места их создания, располагаются в прямой хронологии. Такая публикация обеспечивает не только достоверность реконструкции самого процесса развития художественной культуры данного центра, но и делает возможным проследить эволюцию данного вида искусства в общерусских масштабах.
На базе пристального анализа обширного материала появляется возможность предложить новую или уточнить ранее бытовавшую периодизацию, проследить движение стиля, вскрыть культурно-исторические процессы, объясняющие судьбы локальных художественных центров, показать особенности развития искусства стилистических направлений в тот или иной ограниченный временной период или на протяжении всего обширного исторического этапа — русского средневековья.
Структура томов продиктована — с одной стороны — необходимостью полноты учета памятников и сведений о каждом из них, с другой — потребностями классификации и научного обобщения всего материала русского средневекового искусства, находящегося в экспозициях и фондах музеев и древлехранилищах Советского Союза.
Первая, исследовательская часть данного тома, как и всех последующих томов, вошедших в серию «Центры художественной культуры средневековой Руси», является естественным обобщением материала, представленного в каталоге, составляющем вторую и равноценную часть каждого из томов.
Особую полноту получают каталожные разделы (куда, естественно, входит в общее музейно-археологическое описание: материал, техника, размер, степень сохранности, данные о реставрации, о происхождении и миграции памятника). Сюда включаются и сведения о формировании и эволюции иконографического типа, широко демонстрируются иконографические аналогии, и уже здесь воссоздается процесс исторической преемственности и взаимодействия.
Степень собственно исторических экскурсов или введения в текст произведений литературы и других письменных источников отнюдь не одинакова в томах данной серии. Если письменные источники, памятники литературы и материальной культуры Великого Новгорода, давно являющиеся предметом изучения и имеющие обширную специальную литературу, минимально представлены читателю в соответствующем томе, хотя исследователь и оперирует конечными выводами историков, археологов или филологов, — то в томах, посвященных таким малоизученным центрам, как, например, Тверь, исторический, литературный и источниковедческий материал занимает едва ли не первенствующее место. Характер изученности данного художественного центра определяет и меру привлечения источниковедческого материала в самом широком его понимании.
Издание начинается с исследования иконописи XIII–XV вв. одного из наиболее самобытных центров художественной культуры средневековой Руси — Великого Новгорода. Исключительность его социально-исторических судеб, широта его зарубежных контактов, незыблемость местных традиций не могли не сказаться на его культурном потенциале. Он минимально ощущал тяготы татаро-монгольского нашествия и оказался хранителем традиций и источником творческих импульсов для других, разоренных монголами русских земель. Вынужденный временно сократить свои контакты с Византией и Балканами в XIII в. и, по-видимому, переориентировать на северо-запад культурные связи, в XIV в. Новгород сознательно вновь обращается к юго-востоку, восстанавливая традиции, и является таким образом естественным проводником стилистических новшеств палеологовской эпохи на Руси. Но не менее примечательно и то, что в период вынужденной изоляции на протяжении второй половины XIII в. в Новгороде происходит ассимиляция образно-поэтического строя памятников более ранних и утверждение своеобразия местного художественного мышления, сохранившего свою самобытность и в последующие века. Новый этап, определившийся процессами становления общерусского искусства, наступает в Новгороде в конце XV в.
Следующий том представит новгородскую станковую живопись XV–XVI вв., затем будут опубликованы прикладное искусство и мелкая пластика Великого Новгорода X–XVI вв., шитье и рукописная иллюминированная книга XIII–XVI вв.
Специальное исследование составит том, охватывающий иконопись, прикладное искусство и шитье Твери XIII–XVI вв. Реконструкция этого почти не изученного до сих пор художественного центра представляется весьма необходимой для правильного понимания процессов собирания творческих сил Руси, стремившейся противостоять татаро-монгольскому нашествию с группировкой сил сопротивления именно вокруг Твери. Претендуя некоторое время на роль центра собирания русских земель, Тверь была и объектом сложной дипломатической политики Византии, а отсюда сложность культурных и идеологических воздействий. Вместе с тем именно Тверь через Владимиро-Суздальскую Русь усвоила ранние общерусские традиции (непосредственно или в ее интерпретации), ее достоянием стали некоторые памятники киевского искусства домонгольской поры. Если к этому прибавить достаточно тесный контакт с новгородской художественной культурой конца XIII — начала XIV в., а также учесть «вынужденную миграцию» тверских памятников того же периода в раннюю Москву, то значимость произведений живописи, прикладного искусства и особенно рукописной иллюминированной книги Тверского княжества (составит специальный том) окажется исключительной для понимания судеб восстановления и формирования русской художественной культуры в период борьбы с татаро-монгольским игом и сразу после его свержения.
Большой интерес для понимания процессов общерусской художественной культуры и сложения ранней Москвы как своеобразного художественного центра представляет ее живопись, прикладное искусство, шитье и иллюминированная рукописная книга не только раннего периода, но и последующих, вплоть до последних десятилетий XVI в.
Несмотря на известную фрагментарность материала, ранняя Москва вызывает исключительный интерес у исследователей. Получавшая в XIII в. единичные творческие импульсы и от Владимиро-Суздальской Руси, от Новгорода и даже от Твери, в 30-е — 40-е годы XIV в. Москва подверглась едва ли не насильственной византинизации. Причем, ассимилировав стиль и профессиональные приемы, уже в конце того же столетия ее искусство достигло исключительного уровня, а на рубеже XV в. дало произведения высочайшего качества, определившие судьбы общерусской художественной культуры вплоть до конца XVI в. Изучение всего круга московских памятников требует дифференцированного подхода, едва ли не монографического рассмотрения отдельных произведений в их общерусских и зарубежных связях, без чего характеристика Москвы как локального центра художественной культуры и очага формирования общерусского искусства представляется невозможной.
Сектором истории древнерусского искусства ведется работа над пятью томами, посвященными станковой живописи, прикладному искусству, шитью и рукописной книге ранней Москвы, Москвы конца XIV — первой половины XV в., второй половины XV–XVI в.
Одной из серьезнейших задач, стоящих перед всем авторским коллективом Сектора, является создание двух томов, охватывающих станковую живопись домонгольского периода (отдельный том), а также прикладного искусства и иллюминированной книги того же периода (том второй). Дифференцируя памятники внутри томов по принадлежности их к художественным центрам Руси домонгольского периода, исследователи считают необходимым рассматривать эти произведения в силу уникальности и в силу стилистической общности в пределах единого исследования и публикации.
Ранние памятники служат как бы некоей единицей отсчета для осмысления последующих идейно-художественных исканий средневековой Руси. Научная интерпретация этих высочайших по своему художественному качеству произведений должна раскрыть их внутреннюю значительность для общих судеб русского искусства.
Желая наиболее четко выявить логику членения материала и объяснить хронологическую и культурно-историческую последовательность всего издания, мы не упомянули тома, посвященные некоторым более замкнутым художественным центрам, каким, в частности, является Псков. Отдельный том охватывает все виды псковского искусства.
Обширное и сложное издание предположительно должно быть закончено к 1980 г. Как явствует из вышеизложенного, оно имеет строгую внутреннюю закономерность и две равно значительные цели: публикацию всех памятников русского средневекового искусства по признаку их принадлежности к определенному феодальному центру и научное осмысление путей развития художественной культуры в средневековой Руси на протяжении X–XVI вв.
Полагая за основу наиболее полный учет всего материала искусства, Сектор вел работу по выявлению, описанию и классификации произведений в теснейшем контакте и с центральными и периферийными музеями Советского Союза. Важную роль не только для выявления и атрибуции, но и для сравнительного анализа, уточнения или пересмотра периодизации развития искусства отдельного художественного центра сыграли монографические выставки, организованные музеями и отчасти реставрационными мастерскими. Часть из них, как, например, выставка «Искусство Твери», экспонировавшаяся в музее им. Андрея Рублева в Москве, или «Живопись Великого Новгорода», подготовленная ГРМ совместно с сотрудниками Сектора истории древнерусского искусства Института истории искусств, явились предметом научных обсуждений.
Готовя каталожную часть издания, авторы опирались и на опубликованные каталоги отдельных музеев и собраний, и на имевшиеся в музеях картотеки и инвентарные описи, любезно предоставленные в их распоряжение. Авторский коллектив приносит глубокую благодарность музеям и отдельным их сотрудникам, оказавшим дружескую помощь и содействие при подготовке томов настоящего издания.
О. И. Подобедова
| ← Ctrl пред. | Содержание | след. Ctrl → |