София Премудрость Божия. Выставка русской иконописи XIII–XIX веков из собраний музеев России: [Каталог]

         
с. 30¦ Впервые в истории изучения средневековой русской живописи выставка посвящается такой сложной богословской теме, как «София Премудрость Божия», занимающей центральное место в проблематике восточнохристианского искусства.

        В основе концепции выставки — традиционные представления восточно-православного богословия о Софии Премудрости Божией, слагаемые из учения о Пресвятой Троице, о Предвечном Совете и образе Ангела Великого Совета, о Сыне Божием — Софии-Премудрости, рожденном Слове, о тайне Его воплощения и о рождении Девой. Далее — раскрытие в священных книгах Нового Завета тайны Домостроительства Божия, заключенной в ветхозаветных прообразовательных символах пророчеств и ставшей явной в евангелистских повествованиях о земной жизни Иисуса Христа и Девы Марии Богородицы, а также в свидетельствах Иоанна Предтечи и учеников-апостолов о Христе как Сыне Божием, воплощенном Боге Слове, принесшем Себя в жертву распятием на кресте ради спасения мира от первородного греха.

        В сочинении апологетов и экзегетов христианской Церкви создана масштабная система понятий и образов о Христе — Сыне Божьем — Боге Слове — Премудрости — втором лице Пресвятой Троицы, о Богоматери — Царице Небесной — Доме и Храме Премудрости, о Церкви — источнике и цели Домостроительства Божия.

        Весь огромный свод христианских письменных источников явился основой христологической и богородичной иконографии, ставшей глубочайшей по степени выражения интерпретацией понятий о Софии Премудрости Божией. В ней во всей полноте нашло отражение учение о Боге Слове — Логосе как ипостаси Пресвятой Троицы, воплотившейся в образе Иисуса Христа.

        «Софийная» тема неизменно волновала умы русских богословов в средневековье. Особый интерес к ней был проявлен великими русскими философами и богословами XIX–XX веков — B. C. Соловьевым (1853–1900), отцом Павлом Флоренским (1882–1943), отцом Сергием Булгаковым (1871–1944). Их комментарий к иконографии «Софии Премудрости Божией» показал неисчерпаемость ее высокой символики.

        Настоящая выставка дает уникальную возможность увидеть художественное многообразие и глубину богословия русской иконы.

        Выставка состоит из десяти разделов, посвященных символическому толкованию идеи Софии Премудрости, — от умозрительных понятий и откровений о сверхчувственном мире (раздел первый) до церковно-догматических представлений о Домостроительстве спасения (разделы второй — десятый). В соответствии с этим принципом был определен ряд памятников, раскрывающих тему каждой части экспозиции.

        Принцип деления общей темы выставки на разделы обусловлен стремлением показать, что, по существу, все сюжеты и композиции русской иконописи составляют грандиозный цикл, посвященный Софии Премудрости Божией. Внутри этого цикла существует особая группа икон под названием «София Премудрость Божия» в трех иконографических редакциях — новгородской, киевской и ярославской. В них сконцентрирован символизм «софийной» идеи русского средневекового богословия.

        В экспозиции представлена русская иконопись XIII–XIX веков из коллекций крупнейших музеев России: Государственной Третьяковской галереи, Государственного Русского музея, Государственного художественного, историко-архитектурного и природно-ландшафтного музея-заповедника «Коломенское», Центрального музея древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева, Ярославского художественного музея, Государственного Исторического музея, Государственного историко-культурного музея-заповедника «Московский Кремль», Государственного Эрмитажа.

        Каталог соответствует структуре выставки.

        Первый раздел — «Пресвятая Троица — Предвечный Совет и Божественная Премудрость» — посвящен ипостасной Премудрости Пресвятой Троицы, теме Предвечного бытия Премудрости и представлен основными известными иконографическими вариантами «Троицы» в русской иконописи.

        В богословии восточнохристианской гимнографии Предвечный Совет трактуется как тайна воплощения Христа — Бога-Логоса и рождения Его Девой Марией. По толкованию преподобного Максима Исповедника, «Великий Совет Бога и Отца есть окруженное молчанием и неведомое таинство [Божественного] Домостроительства. Единородный Сын открыл и исполнил [этот Совет] через [Свое] Воплощение, став Вестником Великого и Предвечного Совета Бога Отца»¹. Икона, написанная Андреем Рублевым (ок. 1360–1430), — совершенный образ Троицы Предвечного Совета в искусстве. Ее композиционное решение, сохраненное в иконах последующего времени, дало им условное название «Троицы» рублевского типа (кат. № 2).

        Другой вариант «Троицы», возникший на основе сюжета 18-й главы Книги Бытия, получил название «Троица Ветхозаветная», или «Гостеприимство Авраама». О «трех мужах», изображенных в библейской композиции, высказывались различные богословские суждения. Они толковались как явившиеся Аврааму или Христос с двумя ангелами, или три ангела, служившие внешнему обнаружению через них Бога. Считалось, что в так называемом изокефальном типе композиции, при котором равное достоинство фигур передавалось фронтальным положением за столом, одинаковой позой, сходством лиц и идентичным колоритом одежд, в образах ангелов получили воплощение три лица Троицы.

        Апостол Павел, наставляя о страннолюбии в «Послании к Евреям», заметил, что «через него [страннолюбие] некоторые не зная оказали гостеприимство Ангелам» (Евр. 13 : 2). Блаженный Августин (354–430), ссылаясь на апостола Павла, был убежден в явлении Аврааму ангелов: «...Господь явился Аврааму у дуба Мамврийского в образе Трех мужей, которыми без сомнения были ангелы» (О граде Божием, кн. XVI, гл. XXIX). Святой Амвросий Медиоланский (ок. 340 — 397) утверждал, что «Авраам, ища гостей, принял у себя Бога» (Об обязанностях священнослужителей, кн. вторая, 107).

        По Тертуллиану (ок. 160 — ?), Христос, «который сделался для нас Премудростью от Бога» (1 Кор. 1 : 30), являлся в мире «в облике плоти, которая не была еще рождена, ибо не была назначена к смерти прежде, чем возвещено было о Его рождении к смерти» (О плоти Христа, 6). Согласуясь с учением апологетов ранней Церкви о Логосе как посреднике между Богом Отцом и миром, Тертуллиан в своих догматико-полемических с. 30
с. 31¦ сочинениях трактовал текст 18-й главы Бытия как явление Христа — Логоса с двумя ангелами: «тогда между двумя ангелами Сам Господь явился Аврааму во плоти, но без рождения» (там же). То же суждение содержится в «Церковной истории» Евсевия Памфила Кесарийского (ок. 260 — 340). Толкования отцов и учителей Церкви легли в основу иконографического типа со средней фигурой ангела, выделенной размером, возвышением ее над двумя остальными или широтою раскрытых крыльев (кат. № 7).

        В канонах «Троице» восточнохристианских богослужебных песнопений (Митрофан Смирнский, IX в.; Иосиф Песнописец, IX в.) явление у дубравы Мамврийской Аврааму трактуется именно как откровение Пресвятой Троицы.

        Это утверждение получило развитие в трактате «Просветитель» св. Иосифа Волоцкого (1439–515) — русского богослова, высоко ценившего творчество Андрея Рублева. Исходя из тезиса о сопрестолии трех лиц Троицы в различных текстах Библии и экзегетов, он в формуле кредо канонизировал святоотеческие толкования: «...мы веруем и исповедуем устами и сердцем, умом и на словах, что воистину Авраам видел Святую, Единосущную, Нераздельную и Всемогущую Троицу, мы изображаем на святых иконах этот Божественный и досточтимый образ Святой Троицы, Неописанной, Неизреченной и Непостижимой по Своему Естеству, и поклоняемся ему». По Иосифу Волоцкому, «...Святая Троица являлась отцам, пророкам, праотцам и царям в определенных образах и подобиях, в зависимости от их возможности вместить видение». Под влиянием известных ему трудов Дионисия Ареопагита святой Иосиф Волоцкий заключал: «Благодаря этим изображениям на земле воспевается трисвятая песнь Трисвятой, Единосущной и Животворящей Троице; ибо в бесконечном желании и безмерной любви мы возносимся духом от иконы к Непостижимому Первообразу» (Просветитель, слово пятое).

        Образ Пресвятой Троицы в иконографическом варианте под названием «Отечество» (кат. № 4) в контексте христианского Символа веры соединяет Ветхий Завет с Новым и представляет символическое изображение Премудрости Божией, соответствующее словам преподобного Максима Исповедника: «Единственная Премудрость Бога Отца — Единородный Сын [Его]»².

        Самый ранний из известных образов Софии Премудрости Божией «новгородского» извода в этом разделе — выносная запрестольная икона первой четверти XV века из Благовещенского собора Московского Кремля (кат. № 1), имеющая принципиальное значение в изучении данной иконографии.

        Второй раздел — «Иконография Иисуса Христа как образа воплощенной Софии Премудрости Божией» — открывается «Спасом Вседержителем» первой половины XIII века (кат. № 9). Икона принадлежит к редким по художественной и исторической ценности памятникам Древней Руси. Существенные иконографические детали позволяют трактовать образ Спаса Вседержителя как «Христа, Божию силу и Божию премудрость» (1 Кор. 1 : 24). Символом «Божией силы» служит перекрестие на нимбе Христа с греческим начертанием имени Бога в значении Сущий (Исх. 3 : 14). Оно было открыто Моисею явлением Ангела Господня «в пламени огня из среды тернового куста» (Исх. 3 : 2). По утверждению апостола Павла, «крест Христов» есть «сила Божия» (1 Кор. 1 : 17–18). Символом Божией Премудрости служит раскрытое Евангелие — раскрытые врата Премудрости (Притч. 8 : 3), неистощимый источник учения (Сир. 24 : 36).

        Третий раздел — «Домостроительство Христа-Софии — осуществление плана спасения» — включает иконы с изображением земной жизни Иисуса Христа — от Рождества до Распятия (по новозаветным книгам), его Воскресение в виде Сошествия во ад (по апокрифическому Евангелию от Никодима) и Вознесение (Деян. 1 : 9–11). В памятниках иконописи раскрывается «многоразличная премудрость Божия» (Еф. 3 : 10) о вочеловечении Сына Божьего, о Его рождении Девой, о создании Им Церкви земной, о страдании и воскресении из мертвых. Тема жертвы Премудрости акцентируется в богородичных иконах: «Богоматерь Владимирская» (кат. № 23), «Богоматерь Страстная» (кат. № 25), «Богоматерь Новоникитская» (кат. № 26), «Богоматерь Шуйская-Смоленская» (кат. № 27).

        Особый интерес в разделе представляет икона «Спас на престоле с Иоакимом и Анной» (кат. № 51) — редкий иконографический сюжет с изображением предстояния Христу родителей Богородицы, именуемых термином «Богоотец», введенным в литургическую практику Феофаном Начертанным (IX в.) — составителем канона Иоакиму и Анне. Восточноправославная Церковь празднует память «Святых и праведных Богоотец» Иоакима и Анны на следующий день после праздника Рождества Богородицы. Они именуются «друзьями Божиими» (8-я песнь канона), родившими «бесконечный чертог небесного Жениха», «колесницу Слова», «божественную Дверь и Мать истинной жизни» (Иосиф Песнописец. Канон на Рождество Богородицы), и сравниваются: с солнцем — Иоаким, с луною — Анна (9-я песнь канона). Возможно, возникновение иконы было связано с перенесением в 1598 году мощей Иоакима Корсунянина, епископа Новгородского (ум. в 1030 г.), в каменный Софийский собор. По преданию, Иоаким приехал из Корсуни с князем Владимиром в 988 году при крещении Руси. Он проповедовал христианство в Новгороде Великом, где в 993 году стал епископом и построил в Новгороде первый храм Святой Софии Премудрости Божией.

        Четвертый раздел — «Богородица — Дом и Храм Премудрости» — посвящен Деве Марии. По мысли известного ученого-иконоведа Л. А. Успенского (1902–1987), «если икона Христова — основа христианского образотворчества — передает черты Бога, ставшего Человеком, то в иконе Богоматери мы имеем образ первого человека, осуществившего цель воплощения, — обожение человека»³. Дионисий Ареопагит (I в.), свидетель Успения Богородицы, называет ее «живоначальной» и «богоприимной» (О Божественных именах, 3, 2). Церковь именует Богородицу хранилищем премудрости Божией — «радуйся, премудрости Божия приятелище» (Акафист, икос 9) — и «храмом Премудрости» (Козьма Маиумский, VIII в.).

        Миниатюрная икона «Богоматерь Дверь Небесная» (кат. № 45) композиционно близка «киевской редакции» Софии Премудрости Божией (кат. № 48) и интересна своей сложной иконографией.

        На иконе образ Спаса Эммануила представлен над Богоматерью Орантой. В русской сфрагистике существует замечательный пример, позволяющий назвать изображение Эммануила «Софией Премудростью Божией». На печатях новгородских архиепископов Далмата (ум. в 1274 г.) и Климента (ум. в 1299 г.) с образом «Богоматери Воплощение» на нимбе Младенца имеется надпись «София»⁴. На иконе «Богоматерь Дверь Небесная» Спас Эммануил — София Премудрость Божия и Богоматерь Оранта являют собой символ Домостроительства Божьего. с. 31
с. 32¦

        Пятый раздел — «Премудрость, созидающая мир». Премудрость Слово Божие, «Имже вся быша», творящая законом историю «ветхого» человечества, ставшая ему «жизнью» и «светом» (Ин. 1 : 4), явив Себя миру через рождение в образе Иисуса Христа и взяв на Себя грех мира (Ин. 1 : 29), произвела «благодать» и «истину» (Ин. 1 : 17), созидающие «новозаветное» человечество. Проявление благодати и торжество истины замечательно запечатлены в иконе «София Премудрость Божия, с праздниками» (кат. № 64).

        Канонический образ сверхбытия святой Софии, восседающей на троне в ослепительном свете Божественного Мрака, в иконе изменяется на Софию, восставшую с трона. Этим символизируется раскрытие ее благого действия в мире, представленного в сценах окружающих ее праздников. София являет благодатный Нерукотворный образ воплощенного Логоса в человечестве («Принесение Нерукотворного образа в Эдессу»), возносит спасительный Крест над миром как «силу Бога» («Воздвижение Креста»), освящает все силой и благодатью Креста («Происхождение честных древ Креста»). Она открывает тайну Церкви и славу Девы Марии, сохраняет священные реликвии как истинное свидетельство о Ней и дает благодатную надежду на чудотворное покровительство Царицы Небесной (богородичный ряд в праздниках). Софии постоянно сопутствует Иоанн Предтеча — великий свидетель воплощенного Логоса («Рождество Иоанна Предтечи»).

        Шестой раздел — «Пир Премудрости» — состоит из икон на литургико-евхаристическую тему. По свидетельству Евангелия, Премудрость на пиру творит чудеса, превращая воду в вино (Ин. 2 : 7–10). Она таинственно служит на трапезе Господней, омывая ноги ученикам (Ин. 13 : 4–10), и проявляет Свою Славу (Ин. 2 : 11), пробуждая и укрепляя веру в Себя как Мессию.

        Пир Премудрости как взаимное служение Бога и человека представлен на иконе «Троица Ветхозаветная», или «Гостеприимство Авраама» (кат. № 66) на сюжет 18-й главы Книги Бытия. Там говорится о явлении Господа Аврааму «у дубравы Мамре, когда он сидел при входе в шатер» (Быт. 18 : 1). Заповеданное Богом избранному народу через Моисея (Втор. 28 : 47) служение Господу Авраам всегда осуществлял «с весельем и радостью сердца». Литературным источником для уникальной композиции иконы послужила апокрифическая интерпретация текста. В ней акцентируется состояние радости Авраама при встрече им «трех мужей» и при их «угощении». Величайший акт в судьбе избранного народа совершается в обыденной обстановке отдыха «трех мужей» — странников, с трапезой под деревом «во время зноя дневного», и представлен как проявление Премудрости. Это событие следует после откровения Бога Аврааму, установления завета, обещания Аврааму рождения его женой Саррой сына и наречения ему имени Смех (Исаак). Авраам же, как сказано, глядя на старость свою и жены, «рассмеялся», внутренне усомнясь в обещании (Быт. 17 : 2; 5–8; 15–19). Возникает тема «смеха». В диалоге Творца с человеком просматривается «веселие» и «радость» Премудрости (Притч. 8 : 31).

        Веру Авраама Господь вменил ему в праведность (Быт. 15 : 6; Гал. 3 : 8). Он назначил время рождения Саррой Исаака (Быт. 17 : 21) и явился Аврааму у дубравы Мамврийской утвердить его в вере и подтвердить обетование, в которое, очевидно, не была посвящена Сарра или пребывала в сомнении. Когда «один из них» объявил Аврааму о скором рождении Саррой сына, та, услыхав, также «внутренне рассмеялась» (Быт. 18 : 12), что не осталось незамеченным. Смех Сарры обратился в страх, когда на ее сомнения ответил Господь. В библейском тексте, как, очевидно, существенно важное, подчеркнута реакция Господа: «Он сказал: нет, ты рассмеялась» (Быт. 18 : 15).

        Смех Авраама и Сарры над словами Бога, явившийся причиной возникновения имени того, кто стал обетованным предком Христа, становится синонимом обетованной радости как изъявление Премудрости. В значении «радости» воспринимаются и слова Сарры при рождении Исаака: «И сказала Сарра: смех сделал мне Бог, кто ни услышит обо мне, рассмеется» (Быт. 21 : 6).

        По определению апостола Павла (Гал. 3 : 16) и утверждению Тертуллиана (ок. 160 — III в.), «Христос есть семя Авраамово» (О плоти Христа, 22). Явлением Господа у дубравы Мамре прообразуется тайна Предвечного Совета вочеловечения Логоса и раскрывается тайна создания народа избранного семени, в котором «благословятся... все народы земли» (Быт. 18 : 18). Икона на тему «Гостеприимства Авраама» представляет образ Домостроительства, Премудрости, радостной Веры, которой благословляются и оправдываются язычники (Гал. 3 : 8–9). Первые христиане, «преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца» (Деян. 2 : 46), осуществляя заповеди Премудрости в воспоминание ее жертвенного пира.

        Пир Премудрости — «брачная вечеря Агнца» (Откр. 19 : 9), на котором, по словам самого Христа, «много званых, а мало избранных» (Мф. 22 : 14). Как прообразовательный символ Евхаристии, званая трапеза Премудрости, с жертвенным закланием и приготовлением растворенного вина (Притч. 9 : 2–5), изображена в иконе «Премудрость созда себе дом» (кат. № 65). Одежды на слугах Премудрости, щедро раздающих чаши с вином, и на пришедших к трапезе — «жаждущих мудрости» — напоминают о брачной одежде как условии участия в пире Премудрости (Мф. 21 : 22; 22 : 2–4, 8–12). Жертвенный характер пира Премудрости акцентируется в иконе доминирующим звучанием в одеждах «званых» и «избранных» красного цвета — символа мученичества.

        Прообразовательная символика пира Премудрости на иконах «Тайная вечеря» (кат. № 67), «Омовение ног» (кат. № 68), «Царские врата» (кат. № 69), «Литургия» (кат. № 70–71) раскрывается в трапезе Господней на Тайной вечере с установлением таинства Евхаристии и учреждением Церкви.

        Идейное содержание седьмого раздела — «Дары Премудрости» — неразрывно связано с предыдущим разделом. По Книге Премудрости Соломона, Премудрость, «приседящая престолу» Творца (Прем. 9 : 4), духом своим «наполняет вселенную» (1 : 7). Премудрость Логоса — «человеколюбивый дух» (1 : 6). «Святый Дух премудрости» (1 : 5) — «Дух Господа» (1 : 7) входит в душу и обитает в теле (1 : 4).

        По словам апостола Павла, «...дар Божий — жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим. 6 : 23). Христом — Премудростью основана Церковь на Тайной вечере (Мф. 26 : 26–28; Мк. 14 : 22–24; Лк. 22 : 14–20; Ин. 13 : 13–17). Жертвенной Любовью, непостижимой разумом, дарован Утешитель — Дух истины, Дух Святой, Учитель всему, Свидетель о Христе, Евангелист, Наставник истины, Руководитель апостолов (Ин. 14 : 16, 26; 15 : 26; 16 : 7). Святой Дух с момента Сошествия на апостолов в Пятидесятницу «вовек» (Ин. 14 : 16) пребывает в Церкви. Церковь живет под покровом Девы Марии, Богородицы, Царицы Небесной — «Живоносного Источника» (кат. № 79), «Всех скорбящих Радость» (кат. № 80), «Звезды Пресветлой» (кат. № 81), «Прибавления ума» (кат. № 82) и т. д. с. 32
с. 33¦

        Даром Премудрости представляются «видения», «созерцания» святыми реальностей духовного мира и его активного воздействия на участвующих в литургии, «когда присутствуют святые Ангелы, которые всякий раз записывают входящих, представляют их Богу и молятся Ему за них», где «всегда незримо присутствует благодать Святого духа...»⁵. Поэтому среди икон раздела находится образ «Видения Евлогия» на назидательный сюжет, актуальный для монастырской среды (кат. № 85).

        Даром Премудрости явилась звезда Рождества, приведшая волхвов (мудрецов) к Вифлеему (Мф. 2 : 9) для поклонения Младенцу. Принесенные ими золото, ладан и смирна — дары воплощенному Логосу — символизировали, по толкованию Евангелия от Матфея, Царственность, Божественность и Жертвенность. Тем самым они прообразовывали великие Дары Премудрости — открытые врата Царства Небесного, Церковь с непрестанным присутствием в ней благодати Святого Духа и Евхаристию, Трапезу Господню.

        Восьмой раздел — «Благое действие Премудрости в мире» — делится на три части: «Свидетели Премудрости», «Слуги Премудрости», «Чада Премудрости».

        Благое действие Премудрости в мире, направленное на спасение и обожение человека, выражено апостолом Павлом, по словам которого «Христос Иисус сделался для нас премудростью от Бога» (1 Кор. 1 : 30) и в Символе веры — «Распятого же за ны...».

        Исходя из текстов Библии, исключительное принципиальное значение придается «верному свидетельству» благого действия Премудрости в мире. Прежде всего «свидетелем верным» называется сам Христос (Откр. 1 : 5), говорящий: «Я свет миру» (Ин. 8 : 12; 9 : 5), «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец» (Откр. 1 : 8). Христос призывает «свидетельствовать» учеников, «потому что вы сначала со Мною» (Ин. 15 : 27). Тема «свидетельства» особенно акцентируется в Евангелии от Иоанна. «Я и Сам о Себе свидетельствую, свидетельство Мое истинно», — говорит Христос (Ин. 8 : 14). Пришествие Мессии укрепляется свидетельством Иоанна Предтечи (Ин. 1 : 7–8; 15–32). По утверждению апостола Петра, «о Нем все пророки свидетельствуют...» (Деян. 10 : 43).

        Апостолы были свидетелями Воскресения Христа (Деян. 4 : 33). Свидетелями Воскресения представлены и прародители с ветхозаветными праведниками, царями Давидом и Соломоном, и последним ветхозаветным пророком Иоанном Предтечей в иконе «Воскресение — Сошествие во ад» (кат. № 96). «Кровью святых и кровью свидетелей Иисусовых» (Откр. 17 : 6), мучеников Христовых, утверждается Церковь.

        Богоматерь на троне с пророками (кат. № 86) является символическим образом свидетельства самой Премудрости о Деве Марии как семени царя Давида на его престоле, которое «пребудет вечно». Давид предстает здесь «верным свидетелем на небесах» (Пс. 88 : 37–38).

        Небесные ангельские Иерархии выступают как слуги Премудрости в проявлении ею благих действий в мире. Согласно Откровению Иоанна Богослова, победою архангела Михаила с ангелами над драконом «кровию Агнца и словом свидетельства своего» «настало спасение и сила и царство Бога нашего и власть Христа Его» (Откр. 12 : 7–11). Ангел Господень благовествует Иосифу о рождении Девой Марией Сына по пророчеству Исаии (Мф. 1 : 20–23) и спасает Святое Семейство бегством в Египет (Мф. 2 : 13). Он благовествует священнику Захарии о рождении его женой Елизаветой сына Иоанна Предтечи, «дабы представить Господу народ приготовленный» (Лк. 1 : 11–18). Благовещение архангела Гавриила открывает Деве Марии тайну Предвечного Совета о рождении Ею Сына Божьего (Лк. 1 : 26–38). Образ слуг Премудрости в Книге Притчей Соломоновых стал, по толкованию, прообразовательным символом апостолов, евангелистов, отцов и учителей Церкви (Притч. 9 : 3–6).

        По Иоанну Богослову, Христос — Благая Премудрость «тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими» (Ин. 1 : 12), т.е. духовными детьми Бога. Верующим в Него Христос Премудрость Божия прощает грехи и называет их «чадо», как принесенного к Нему расслабленного (Мф. 9 : 2). Премудрость не только врачует душу, прощая грехи, но и исцеляет тело (Мф. 9 : 6). Если основой учения Премудрости Ветхого Завета служили мудрость и знание, то основой учения Премудрости Нового Завета стала вера. Она утверждена на свидетельствах о пришествии в мир Бога Слова и Его воплощении в человеке через рождение от Девы, об исполнении тайны Предвечного Совета принесением Им Себя в жертву для создания Церкви Христовой на земле и приведения ее в Царство Небесное.

        Девятый раздел — «Откровение Премудрости» — посвящен учению об Апокалипсисе в Ветхом и Новом Завете. В нем представлены образы великих избранников Премудрости — пророка Иезекииля, в пророческих видениях изобразившего «славу Господню» (Иез. 1 : 3, 22–23; 8 : 1–4; 11 : 22–23; 44 : 4), и апостола Иоанна Богослова, запечатлевшего тайну христианского Откровения, данного ему Самим Иисусом Христом (Откр. 1 : 1).

        Эсхатология Апокалипсиса легла в основу надалтарных мозаичных композиций раннехристианских базилик на сюжет четвертой главы. Позже она нашла выражение в изображениях Страшного суда на фресках и иконах восточно-христианских храмов, в сюжет которых вошел и Апокалипсис Воскресения апостола Павла (1 Кор. 15 : 22–54).

        Символический образ Безмолвия как мистического состояния на пути к «познанию славы Господа» (Авв. 2 : 14), к постижению тайн Логоса, к созерцанию Славы Премудрости запечатлен в иконе «Иоанн Богослов в молчании» (кат. № 117). Молчанию в церкви как условию избежания соблазна личного толкования при явлении в ней духовных даров учил апостол Павел (1 Кор. 14 : 27–28). В Ветхом Завете сопутствующая молчанию тишина представляется даром Бога (Иов. 34 : 29), «крепостью» избранного народа (Ис. 30 : 15). Пророку Илии Премудростью внушается, что в «веянии тихого ветра» проходит Господь и открывает Себя (3 Цар. 19 : 12). К молчанию всей земли перед лицом Господа, к молитвенному благоговению перед Творцом призывает пророк Аввакум (Авв. 2 : 20).

        Образ «Иоанна Богослова в молчании» связан и с другой традиционной ветхозаветной темой, провозглашенной самой Премудростью, — о достоинстве молчания и ценности слова: «...сдерживающий уста свои — разумен» (Притч. 10 : 19); «кто хранит уста свои и язык свой, тот хранит от бед душу свою» (Притч. 21 : 23). Как молитву, произносил псалмопевец Давид: «Положи, Господи, охрану устам моим и огради двери уст моих» (Пс. 140 : 3). О мудром владении языком и словами говорится также в новозаветных текстах — например, в Послании апостола Иакова (Иак. 3 : 2–12). «Молчанием» Иоанна Богослова в иконе подчеркивается его тайное призвание и служение Премудрости (Ин. 21 : 20–23).

        В иконах десятого раздела — «Премудрость и Церковь» — представлен ряд символических образов, раскрывающих литургическую историю Церкви как Тела Христова и Домостроительства Божия. Преимущественно они посвящены с. 33
с. 34¦ Богоматери — небесной Покровительнице земной Церкви.

        Посвященные таинствам Церкви литургические толкования Дионисия Ареопагита (I в.), Максима Исповедника (580–662), святого Германа, архиепископа Константинопольского (VIII в.), Николая Кавасилы, архиепископа Фессалоникийского (XIV в.), Симеона, митрополита Фессалоникийского (XV в.), полностью сосредоточены на Христе как цели единения с Ним в Евхаристии.

        «Превечной Премудростью» именуется «Господь неба и земли» среди тех священных понятий и имен, которые тайно произносятся священником в молитве Евхаристии Василия Великого. Все таинство литургического действия освящается неоднократным и многозначным возглашением диаконом «Премудрости». Самые сложные догматические понятия, символическая глубина канона Евхаристии раскрываются в иконописи. К памятникам такого типа относятся представленные в разделе «Символ веры» (кат. № 133) и «Обновление храма Воскресения Христова» (кат. № 132).

        После установления Третьим Вселенским Ефесским собором 431 года догмата о Деве Марии Богородице Церковь прославляет Ее в песнопениях, канонах, молитвах и акафистах, вошедших в литургию. Они были воплощены в образах и символах в многочисленных иконах, которые стали чудотворными реликвиями Церкви.

        Девятая притча из Книги Притчей Соломоновых (Притч. 9 : 1–11), читаемая на вечерней службе праздников Рождества и Успения Богородицы, раскрывает их «софийное» содержание. Она связывает прообразовательную символику стиха «Премудрость построила себе дом» с воплощением Сына Божьего, Премудрости Логоса через рождение Девой Марией. Она стала тем самым Домом и Храмом Премудрости, единой плотью с Христом, основавшим Церковь с таинством Евхаристии. Вечерняя служба, предваряемая стихами ветхозаветной притчи, торжественно завершается пением тропаря «Богородице Дево, радуйся», где радостное благовещение архангела Гавриила соединено с исповеданием рождения «благодатной Марией» Спасителя.

        Литургическая песнь Богородицы «Величит душа Моя Господа» и поющиеся в ее честь молитвы — «Достойно есть» на литургии Иоанна Златоуста и «О Тебе радуется» на литургии Василия Великого — свидетельствуют о вознесении Церковью Богородицы превыше Небесной Иерархии как «честнейшую херувим и славнейшую без сравнения серафим». Она прославляется с помощью высоких символических уподоблений — «освященный храм», «рай словесный», «престол» воплотившегося Бога, «пространнее небес», которые в иконописи становятся «софийными» образами. Иконы «Преломление хлеба апостолом Петром» (кат. № 120, 121) с изображением апостольской агапы, трапезы любви, посвящены славе Богородицы Панагии — Небесной Церкви, таинственно присутствующей от самого начала в Церкви земной.

        Обостренный интерес к теме Софии Премудрости Божией и к иконографии Богоматери, возникший в русской иконописи и церковно-исторической литературе XIX века, отчасти был связан с деятельностью и богословским творчеством митрополита Филарета (1783–1867). Им был построен храм, посвященный Воскресению Богоматери в Гефсиманском скиту при Троице-Сергиевой лавре, и установлен праздник Воскресения и Вознесения Богоматери. Сложившаяся тогда ситуация была обусловлена также полемикой, начавшейся в русском богословии в связи с провозглашением папой Пием IX в 1854 году догмата о Непорочном Зачатии Девы Марии.

        Выставка завершается иконой с изображением высокого иконостаса православной церкви (кат. № 141), объединяющего в себе прообразовательную символику ветхозаветной Церкви с таинствами Церкви новозаветной.

        А. Лукашов

         

        ***

         

        В каталоге 144 описания, состоящие из следующих рубрик: название, датировка или дата, автор (если известен), художественный центр, техника, размер, происхождение, сокращенное название музея, инвентарный номер. Поскольку технология изготовления иконы, состоящей из основы (дерева), паволоки (ткани, наклеенной на основу), левкаса (грунта), яичной темперы, остается неизменной на протяжении всего существования древнерусского искусства, в рубрике указывается только материал основы и наименование техники живописи — темпера.

        Комментарий содержит сведения об иконографии памятника, его литературном источнике и протографе, исторические или легендарные свидетельства об изображенном святом или сюжете, об особенностях композиции в соответствии с темой раздела и выставки. При отсутствии сведений по одной из рубрик она опускается. Для икон с житийными клеймами дается их расшифровка и цифровая последовательность, соответствующая повествованию. Ряд икон из-за сложности сюжета и уникальности имеют более обширный комментарий. Сведения, раскрывающие более подробно место бытования и происхождения иконы, внесены в рубрику «Примечания». В разделе «Литература» приводятся основные издания, в которых опубликован данный памятник.

        Для некоторых икон, имеющих на поверхности разновременную живопись, дается описание состояния сохранности авторской живописи, вынесенное перед комментарием. Значительное количество икон впервые участвует в настоящей выставке, о чем также отмечается в каталожной статье.

        При наличии на иконе оклада сведения (дата или датировка, имя мастера или художественный центр) приводятся после атрибуционной рубрики для иконы.

        Ссылка на литературу в статьях каталога дается в сокращении: автор или начальное название сборника, год издания, нумерация страниц и полное — в разделе «Литература» каталога.

        Нумерация каталожных описаний икон всех десяти разделов сквозная.

        Кроме того, каталог имеет иконографический указатель, который строится по алфавитному принципу и позволяет в составе выставки найти определенную икону по названию.

        Каталог снабжен словарем редко употребляемых слов и специальных терминов.

        Новые раскрытия икон выполнены специально к настоящей выставке (кат. № 6, 21, 24, 28, 45, 61, 67, 68, 81, 84–85, 98, 107, 113, 115–116, 119, 121, 128).

        Иконы «София Премудрость Божия» (кат. № 1) и «Царские врата» (кат. № 69) на выставке показываются в процессе реставрации.

        Г. Сидоренко с. 34
 ¦