| ← Ctrl пред. | Содержание | след. Ctrl → |
XVIII век — самое малоизученное, а потому и недооцененное столетие в истории русской иконописи. На долгие годы, в силу различных причин, поздняя икона была исключена из истории русского искусства и лишена права признания за ней художественной ценности. В официальной историографии закрепилось представление, что с появлением в России в Новое время искусства светской направленности, включенного в своем развитии в общеевропейский художественный процесс, икона утратила всякое культурное значение и стала уделом ремесленников. Таким образом, для Нового времени именно светское европеизированное искусство стало считаться единственным достойным предметом изучения и восхищения. При этом совершенно игнорировался тот факт, что это искусство занимало весьма скромное место в художественной жизни необъятной России XVIII века, затронув только столицу и отчасти крупные города.
Русская светская живопись XVIII века обычно рассматривалась как преемница иконописной традиции, пришедшая ей на смену и коренным образом изменившая ее художественный язык, но при этом долгое время сохранявшая и преодолевавшая архаические черты, унаследованные от предшественницы. На самом деле, появление живописи в России никак не связано с иконой — она была другой, сознательно привитой ветвью к древу русской изобразительной традиции и имела свой параллельный путь развития, совершенно отличный от того, которым шла в XVIII веке ничуть не утратившая своей значимости для русской художественной жизни икона.
Нельзя не признать, что русское светское изобразительное искусство XVIII века носило ученический характер и не достигало уровня европейских образцов, которым стремилось подражать. Только ближе к концу столетия, благодаря созданию и деятельности Академии художеств, русская живопись достигла определенной художественной полноценности. Это совершенно естественно для искусства, переживавшего период становления. Что же касается русской иконописи XVIII столетия, то она, неразрывно связанная с традицией предшествующего времени, нисколько не утратила ни оригинального образного языка, ни высокого художественного качества. Более того, и в новых культурных условиях она еще долгое время сохраняла мощный потенциал к саморазвитию и стилистическим поискам, что, собственно, и делает ее полноценным явлением искусства, перерастающим в своем значении сугубо национальные рамки. Продолжая выполнять изначальную функцию моленного образа, икона меняла облик в соответствии с идейными и художественными представлениями людей своей эпохи. Возникло несколько новых самостоятельных направлений как в профессиональной, так и в народной иконописи. Количество икон, созданных в XVIII веке, в несколько раз превышало число произведений светской живописи и, по-видимому, именно в них гораздо полнее выражался национальный эстетический идеал общества того времени, независимо от социальных различий.
 I. Андрей Меркурьев Поспелов, Филипп Артемьев Попов. ЦАРИЦА ВИРСАВИЯ. 1727–1728. Москва |
Тем не менее, поздняя икона долгие годы несправедливо несла на себе клеймо художественно неполноценного явления. Его она получила, в основном, потому, что являлась полноправной наследницей иконы XVII века, и прежде всего, того ее стилистического направления, которое зародилось в иконописной мастерской Оружейной палаты и получило название «живоподобия». После открытия в начале XX века памятников древней русской живописи, образный строй которой признали высочайшим достижением национального искусства, стиль, созданный ведущим царским изографом Симоном Ушаковым, рядом исследователей был оценен как упаднический1. Считалось, что, с одной стороны, он разрушил условность традиционного языка иконописи, с другой — подражал европейским образцам. То есть, вместо анализа нового явления к нему был применен субъективный оценочный принцип. Сегодня эти упреки выглядят откровенно несправедливыми. В советское время эстетская позиция исследователей начала XX века по отношению к поздней иконе дополнилась идеологическим подходом. Икону — явление чуждое с точки зрения социалистической идеологии — оставили в истории русского искусства только тех периодов, когда другой изобразительной традиции просто не было, и с легкостью вычеркнули из истории искусства Нового времени, которое давало возможность ограничиться исключительно произведениями светских жанров.
1 Особо ревностным сторонником этого мнения был И. Э. Грабарь, отразивший его в фундаментальной «Истории русского искусства» (
М., 1913. Т. VI. С. 425–480). Именно его точка зрения стала в дальнейшем общепризнанной в официальной историографии.
Такое искаженное представление до сих пор не изжито, хотя в последние годы явно наметился научный интерес к поздней иконе, а вслед за ним началась и ее реабилитация как полноценного явления русской художественной культуры2.
2 За последние годы проблемам изучения церковного искусства позднего средневековья и Нового времени был посвящен ряд научных конференций, в том числе периодических. Так, различные аспекты иконописи XVIII столетия непременно рассматриваются на конференции «Филёвские чтения», организуемой в Центральном музее древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева с 1988 года, и на Научных чтениях памяти И. П. Болотцевой, проходящих в Ярославском художественном музее с 1996 года. Материалы обеих конференций регулярно публикуются. Большое значение для привлечения внимания к поздней иконе имела конференция, организованная Государственным научно-исследовательским институтом реставрации и Российским государственным гуманитарным университетом в 1995 году, а также прошедшая в 2000 году конференция Научно-исследовательского института теории и истории изобразительного искусства Российской академии художеств. Результатом их стали сборники статей 
«Русская поздняя икона: от XVII века до начала XX столетия» (М., 2001) и «Русское церковное искусство Нового времени» (М., 2004). В различных музеях был проведен ряд выставок, сопровождавшихся каталогом, где иконе XVIII — начала XX века уделялось приоритетное внимание. Это лишь наиболее заметные вехи в изменении отношения в научном мире к поздней иконе. Поистине историческим результатом этих усилий стало решение о включении глав, посвященных русскому церковному искусству Нового времени, в соответствующие тома новой фундаментальной Истории русского искусства, работа над которой ведется в настоящее время во Всероссийском научно-исследовательском институте искусствознания.
Этот процесс затронул икону всего Нового времени, а не только XVIII века. Тем не менее, именно это столетие представляет собой наименее известный период в истории иконописи. Ситуация XIX — начала XX века более благополучна благодаря обилию документов, позволяющих реконструировать общий ход развития русской иконы этого времени3. Иконопись XVIII века, несмотря на очевидные успехи в исследовании ее отдельных аспектов, — до сих пор мало изученный, почти не систематизированный и недооцененный огромный пласт русского художественного наследия.
3 Достаточно сказать, что иконе этого времени помимо множества отдельных публикаций в различных научных сборниках посвящена монография О. Ю. Тарасова «Икона и благочестие: Очерки иконного дела в императорской России» (М., 1995). Нельзя не отметить также сборник Государственного Русского музея «Никодим Павлович Кондаков: Личность, научное наследие, архив» (СПб., 2001), большая часть статей которого посвящена иконе XIX — начала XX века.
Наша книга представляет собой едва ли не первую попытку постижения этой поистине terra incognita русской художественной культуры. Ее задача — представить русскую икону XVIII века как большое самостоятельное явление искусства; понять логику развития ее образного языка на фоне смены общеевропейских художественных стилей, главенствовавших в светских жанрах; показать во всей широте охвата региональное разнообразие и направления профессионального и народного иконописания. Для иллюстративного ряда были выбраны памятники по большей части неопубликованные, разбросанные по многочисленным музейным собраниям и действующим храмам России. Иконописи XVIII века издавалось очень мало, и чтобы уверенно судить о ней, необходимо значительно расширить круг ее известных памятников.
В конечном счете, книга должна послужить основой, на которую будут опираться исследователи данной темы, и ориентиром, который поможет им идти дальше по пути постижения и изучения этого яркого и полнокровного явления русского изобразительного искусства.
| ← Ctrl пред. | Содержание | след. Ctrl → |