* Об авторе: Олег Германович Ульянов — Заведующий Сектором церковной археологии Центрального музея древнерусской культуры и искусства имени преподобного Андрея Рублева.
© Ульянов О. Г., 2003
Впервые опубликовано: Ульянов О. Г. Рождение царства Русского // Вертикаль власти. Май 2003. М., 2003. С. 52–56.
«Русская монархия родилась с нацией, жила с
нею, росла совместно с ней, возвеличивалась,
падала, находила пути общего воскресения и
во всех исторических задачах стояла неизменно
во главе национальной жизни».
(Лев Тихомиров. Монархическая государственность)
Переживаемая Россией все последнее десятилетие XX века смута неминуемо обращает всеобщие взоры на то стабильное положение государства Российского, которое обеспечивал из века в век институт монархии. В свое время благодаря твердой монаршей воле основателя династии Романовых Михаила Федоровича Россия смогла очнуться после страшного национального позора, когда в результате преступного сговора бояр в Московский Кремль — сердце державы — были допущены хозяйничать иноземцы, которые подвергли разграблению даже царские регалии. В польской «Хронике» Павла Пясецкого с дотошностью описаны трофеи интервентов: «короны княжие московские ратные люди взяли… а обе были из злата целого, камением драгоценным украшены; еще скипетр из рогу единорога целого, по вершкам золотом, камением обложенного… две шапки золотом и камением драгоценным унизаны, которыми князи московские коронованы бывали; скипетр и яблоко золотое, оба камением дражайшия цены славныя…».
Как только Кремль был освобожден и взялись подсчитывать нанесенный казне урон, то оказалось, что из семи венцов, которыми славилась русская монархия до Смуты, уцелело всего лишь два. Следует принять во внимание, что в России, как и в большинстве европейских стран, собрание династических регалий составляло не столько гордость двора, но прежде всего престиж всей нации, судьба которой была прочно увязана в народном сознании с властью монарха и ее символами. Вот почему одной из первых забот двора после воцарения династии Романовых стало безотлагательное восполнение, а по необходимости и починка, династических регалий (илл. 1), что ознаменовало собой реставрацию и самих династических основ, наряду с наметившейся стабилизацией внутренней жизни.
В ту давнишнюю Смуту Россия была ввергнута тотчас же после прекращения законной династии Рюриковичей, и внешним признаком надвигавшейся катастрофы стало нарушение Борисом Годуновым церемониала венчания на царство, когда при коронации 3 сентября 1598 г. в Успенском соборе Московского Кремля он вдруг схватил себя за ворот царского платна, поклявшись разделить с подданными последнюю сорочку, если не покончит с нищетой народа в своем царстве. Не правда ли, очень знакомые обещания, которые еще у всех на слуху, только ассоциируются с другим правителем Борисом?!
Судьба царств земных — в деснице Вседержителя. Он благословляет народы миром (
Очевидно, что корни нашей сегодняшней Смуты уходят в подвал ипатьевского дома в Екатеринбурге, где в ночь на 17 июля 1918 года разыгралась кровавая драма убийства последнего царя из династии Романовых (илл. 2). О сознательно спланированном покушении на русскую монархию говорили две надписи, обнаруженные на месте расстрела царской семьи в ходе начатого после отступления большевиков 25 июля 1918 г. расследования. Первая надпись на стене угловой комнаты (илл. 3) представляла собой искаженную цитату на немецком языке из стихотворения Г. Гейне «Валтасар»:
Belsatzar wurd in selbiger Nacht
Von seinen Knechten umgebracht.
Цитата была выбрана отнюдь не случайно, поскольку она восходила к ветхозаветному пророчеству Даниила: «В ту же самую ночь Валтасар, царь Халдейский, был убит» (
Весьма характерно, что Книга пророка Даниила отсутствует в каноне пророческих книг Еврейской Библии, тем не менее, Гейне предпочел взять за основу своего стихотворения из цикла «Junge Leiden» (1817–1821) этот текст, будучи членом берлинского «Общества культуры и науки еврейства». Среди убийц русского государя (илл. 4) без труда можно опознать автора сей зловещей надписи, коим стал Янкель Хаимович Юровский. Как раз он после революции 1905 г. бежал в Берлин, где, изменив вере отцов, перешел в лютеранство, как и Гейне. По возвращении в Россию Юровский в 1912 г. открывает собственную фотографию в Екатеринбурге, с чем и связана его склонность к построению групповых сцен. По воспоминаниям другого соучастника убийства охранника Стрекотина, именно Юровский показывал членам августейшей семьи (илл. 5), «как и куда нужно становиться». В традициях фотографического мастерства было и размещение сопровождающих надписей на групповых снимках.
Как показывают свидетельства очевидцев, Юровский сам руководил непосредственной подготовкой помещения для расстрела (илл. 6), вот почему ему также должна принадлежать другая надпись из четырех каббалистических знаков (илл. 7), расшифровка которой хранится в Британском музее: «Здесь, по приказанию тайных сил, царь был принесен в жертву для разрушения государства. О сем извещаются все народы». В совокупности своей обе надписи обнаруживают происхождение из среды караимства, антиталмудического направления в иудаизме, которое весьма близко лютеранству по характерной приверженности к буквальному смыслу Торы и в то же время вольному толкованию библейских текстов, правда, не без помощи «хахамов» (мудрецов), избираемых из их среды. «Караимы» (в пер. с иврита — «читающие»), которые впервые упоминаются под этим именем в IX в. у «хахама» Вениамина бен Моше Нагавенди, понимали стих книги Шмот как запрет на использование в субботу любого огня и таким образом проводили весь день в темноте, что заметно отличало их поселения.
Не исключено, что караимы возникли из остатков ранних еврейских сект (таких, как цадокиты или саддукеи), со времен Второго Храма подвергавших сомнению Талмуд (Устную Тору). Характерно, что в свое время, дабы избежать попадания под дискриминационное законодательство Российской империи, «хахамы» в своем обращении к царскому правительству подчеркнули, что «Караимы не несут ответственность за распятие Иисуса, поскольку их предки, иранские евреи, жили в I в. н.э. уже в изгнании — в Вавилонии!». Действительно, в Каире, известном в древности как Вавилон Египетский, в начале XX в. Шехтером были найдены в генизе фрагменты «Дамасского документа», оригинал которого датируется I в. до н.э., с описанием близкого к караимскому учения тайной секты и прославлением еврейских священников из дома Цадока.
Относясь к другим религиям более открыто, чем иудеи-раввинисты, «караимы» охотно вступали в диспуты с христианами по вопросам веры. Самые ранние сведения о проникновении караимов относятся к первому крещению Руси во время хазарской миссии 863 г. св. равноап. Кирилла. Историческое сожительство русских славян с хазарами обусловило появление целого ряда общих черт, в том числе в сфере власти, вот почему русский князь носил титул «каган» (библ. «коген» — священный царь), который на Востоке приравнивался к императорскому, что отличало его от обычного светского правителя (тюрк. «бек»). В Бертинских анналах упоминается с титулом «хакан» правитель народа, называвшего себя Рось, посольство которого принимал в 839 г. византийский император Феофил, а вслед за ним и франкский император Людовик Благочестивый. Аналогичная информация, что «осаждавшие в 626 г. Константинополь скифы были русские, государь которых назывался хаканом», присутствует в повести об осаде Константинополя в июне–июле 626 г., оригинал которой был создан в VII в. очевидцем событий Феодором Синкеллом. На Руси титул «каган» сохранялся до середины ХI в., как можно судить по «Слову о законе и благодати» митрополита Илариона, обращенному к «великому кагану нашему Владимиру, которым мы были крещены».
На высокое достоинство титула «каган», ничуть не меньшее, чем царь арабский или король франкский, прямо указано в письме 871 г. императора Людовика II к византийскому царю Василию I Македонянину (867–886): «каган не называется прелатом аварским или хазарским, и болгарский властитель не называется князем (princes), но царем и государем (dominus)… у всех у них ты отнимаешь наименование «василевс», чтобы насильственно привязать этот титул одному себе… Карл Великий, наш прадед, удостоившись помазания от первосвященника, первый из народа и колена нашего получил титул императора». Последнее замечание подразумевает события 812 г., когда византийский василевс Михаил I Рангаве передал Карлу царский титул, что уподобляло его, по представлениям ромеев, позиции западного императора V в. в единой Римской империи. Однако вскоре Запад стал прямо называть себя: «Священная Римская империя германской нации».
Поводом для хазарской миссии св. равноап. Кирилла послужило приглашение славянского кагана «переспорить иудеев», которые «держась студных обычаев, привлекают в свою веру». Окончательное принятие хазарами иудаизма караимского толка в 799–809 гг. (илл. 8) приходится на правление кагана Обадии, «сына сыновей Булана» — первого хазарского кагана, временно обратившегося в 730 г. в караимство. В противоположность евреям-раввинистам, с которыми они остро враждовали, караимы охотно занимались прозелитизмом среди других народов, поэтому их легко распознать под теми «иудеями», с которыми у хазар держал прение о вере св. Кирилл. Примечательно, что предметом спора стала, по всей видимости, Книга пророка Даниила, судя по житийным источникам, ибо славянская аудитория по данному вопросу перешла на сторону св. Кирилла: «Что говорил Даниил, то говорил Духом Божиим». Дальнейший ход дела раскрывает письмо славянского кагана византийскому василевсу: «И уверившись, что то вера истинная, повелели мы креститься добровольно. И все мы приятели твоему царству. И готовы на службу твою, куда нас потребуешь».
Наиболее серьезная военная помощь была оказана Русью Византийской империи во время Критского похода Имерия 910 г., в котором участвовала русская эскадра с 700 человек экипажа. Уже в начале похода был взят прибрежный город Лаодикея, где находилась одна из древних митрополичьих кафедр. Эхом той далекой эпохи, когда только зарождалась русская государственность, стала находка летом 1998 г. на городище в Старой Ладоге свинцовой печати с надписью о принадлежности ее «Леону, митрополиту Лаодикеи» (илл. 9). Имя Леона как первого митрополита Русского нередко встречается в древнейших памятниках письменности, например, в Уставе Владимира или в «Летописи Новгородских Владык».
Кроме того, в перечне епархий Константинопольского патриархата (Noticiae episcopatuum) эпохи Комнинов (1170–1179 гг.), где суммированы сведения о появлении новых кафедр за предшествующие два столетия, «митрополия Русская» упомянута перед Аланской епархией, куда был поставлен впервые архиепископ Петр в 914–918 гг. Русская кафедра изначально принадлежала к Фракийскому диоцезу, о чем сообщается у церковного канониста Федора Вальсамона в его толковании на 28 правило Халкидонского собора: «Епископии у варваров — это Алания, Россия и другие, т. к. Аланы принадлежат к Понтийскому диоцезу, а Росы — к Фракийскому». Особую ценность в данной связи приобретает сообщение патриарха Николая I Мистика (повторно на кафедре в 912–925 гг.) из его 68 письма к херсонскому стратигу Иоанну Воге о том, что «прибывшее сюда (в Константинополь) хазарское посольство просит назначить им епископа, чтобы он рукополагал священников». Таким образом, есть веские основания полагать, что пастырский объезд Леоном своей новой русской митрополии непременно включил Ладогу, ставшую колыбелью династии Рюриковичей.
Повышение статуса церковного священноначалия на Руси, предпринятое Византией, совпало с активизацией борьбы болгарского правителя Симеона за титул царя. В 913 г. он смог добиться согласия патриарха на то, чтобы породниться с царским домом посредством брака наследника византийского престола Константина с одной из своих дочерей. Из-за срыва договоренности Симеон в 917 г. самолично принимает на себя полный титул «царя болгар и ромеев» и поднимает вопрос об основании патриархата в Болгарии. Свое право именоваться царем болгар и греков Симеон обосновал тем фактом, что под его власть перешла значительная часть городов Византийской империи. Однако подобные доказательства не могли быть восприняты всерьез на международной арене, где доминировала доктрина божественного происхождения царской власти.
Сама идея Византийского царства была укоренена во мнении, что василевс вел свое происхождение как от римского императора, так и от египетских фараонов — через Птолемеев (илл. 10) и сирийских Диадохов. Следовательно, византийский царь как их единственный прямой правопреемник не мог иметь равной себе под небом власти. При императоре Маркиане (450–457) идея власти императора ромеев получила свое наглядное воплощение в чине коронации, упоминаемом впервые ок. 450 г. при константинопольском патриархе Анатолии (449–458), который венчал императора короной и, согласно церковному преданию, совершил над ним миропомазание по примеру ветхозаветных израильских царей. Тем самым василевс как Верховный первосвященник (Pontifex Maximus) получил освящение на управление христианским государством. Пользуясь священным авторитетом, византийский император располагал более высоким статусом, чем папа римский, на что василевс Лев III Исавр (716–741), который в 723 г. издал указ об обязательном крещении евреев, без обиняков указал в переписке с папой: «Я царь и Первосвященник». Вот почему западные императоры, даже получив корону в Риме, все как один жаждали законного признания со стороны византийского двора.
Стоит ли говорить о том, насколько заветными были чаяния болгарского правителя обладать законным царским титулом?! О глубине всей драмы мы можем судить по византийскому сочинению «На мир с болгарами», автор которого с горечью восклицал: «Как Израиль, мы разделились на Иудино и Ефремово колено и из друзей и ближних стали непримиримыми врагами. И все это из-за временной славы и ради одного венца (подчеркнуто мной — О. У.)». Своей цели болгарам удалось добиться в 927 г., когда их царь Петр обвенчался с внучкой византийского императора Романа Лакапина Марией, дочерью третьего василевса Христофора, причем последний был срочно передвинут в табели императорской фамилии с третьего места на второе.
С этого времени ранг болгарского царя стал рассматриваться византийским двором выше всех иностранных государей, даже немецкого императора, что породило дипломатический инцидент 968 г., когда посол императора Оттона I, епископ Лиудпранд, был помещен ниже болгарского посла. Характерно, что целью данного посольства являлись переговоры о женитьбе Оттона II, сына германского императора, на византийской принцессе, что встретило противодействие византийского двора: «Неслыханнейшее дело, чтобы багрянородная дочь багрянородного императора могла быть выдана за иноземца!». Правда, взошедший на престол 11 декабря 969 г. новый василевс Иоанн Цимисхий поспешил выдать за Оттона II свою родственницу Феофано, и хотя невеста не была багрянородной, в Риме состоялось бракосочетание в 972 г., так что в немецкой литературе Феофано известна как императрица-регентша, мать и воспитательница императора Оттона III. Не будет большим преувеличением с нашей стороны, если мы сделаем вывод, что западные властители испытывали настоятельную потребность придать легитимность своему правлению через династические браки с императорским домом Византии.
Данные обстоятельства проливают свет на то, почему выдача василевсом Романом Лакапином «багрянородной дочери» за болгарского царя не раз подвергалась осуждению среди наследников византийского престола, один из которых Константин VII Порфирородный (912–959) даже заявил, что Роман «пренебрегал чтимыми с древних времен обычаями ромеев». Более того, сам Константин VII Порфирородный (илл. 11) завещал своим преемникам на троне крайне опасаться поползновений «северных варваров», которые добивались не только порфирородной чести, но также императорских инсигний. Под «северными варварами» этот василевс имел в виду главным образом русь, чье посольство во главе с княгиней Ольгой ему довелось принимать в Константинополе 9 сентября 957 г. К вящему сожалению, св. равноап. Ольге было тогда отказано византийским двором выдать замуж за ее сына Святослава византийскую принцессу, а ей самой стать свойственницей василевса.
Тем не менее, спустя всего 30 лет, византийские императоры-соправители Василий II и Константин VIII Порфирородный (илл. 12) сами адресовали русскому князю Владимиру I Святославичу предложение взять в жены их родную сестру Анну, которая родилась в порфире 13 марта 963 г. Вот как об этом повествуется в «Хронике» начала XI в. арабского автора Яхьи Антиохийского: «И стало опасно положение царя Василия, и истощились его средства, и побудила его нужда послать к царю руссов, врагов своих, чтобы просить у них помощи. И согласился он на это. И заключили они между собой договор о свойстве, и женился царь руссов на сестре Василия… (выделено мной — О. У.)».
Не столь широко известно, что в то же время руки «дочери священной империи» добивался для своего сына Роберта французский король Гуго Капет, взошедший на престол 3 июля 987 г. и остро нуждавшийся в законном утверждении королевского титула вновь основанной династии.
Но именно династии Рюриковичей суждено было, породнившись с императорским Македонским домом, сразу же войти в европейскую монархическую семью и занять одно из самых привилегированных мест в ее монолитной иерархии.
При этом наш первый русский государь смог избежать той незаметной ловушки, которую ему уготовил византийский двор, где василевс, как мы уже отмечали, занимал место светского главы всего земного Православия, в силу чего вручение им короны должно было подчеркивать вассалитет других православных правителей. При этом иностранные властители, даже породнившиеся с императорской фамилией, наделялись лишь титулом кесаря, который получил норманнский принц Роджер, женившись на дочери василевса Иоанна Комнина, или венгерский князь Бела, добившийся руки дочери императора Мануила.
Сходную уловку греки применили к болгарам, которым передали свод законов (Номоканон), где было опущено каноническое основание равных с византийским императором церковных привилегий для болгарского князя (69 канон Трулльского собора 691 г.). Только при царе Симеоне болгары смогли опереться на основополагающий принцип организации Константинопольского патриархата, согласно которому перенесение столицы империи в Византию св. равноап. Константином Великим (илл. 13) обусловило необходимость патриаршей кафедры в царствующем граде, — тем самым следом за признанием титула болгарского царя греки вынуждены были разрешить возведение болгарского архиепископа в патриархи.
Владимир I Святославич, больно воспринимавший причиненные византийским двором обиды его бабке княгине Ольге и друзьям — болгарским царям, решил принять крещение и короноваться, избежав зависимости от Византии и обратившись по примеру абхазского царя Леона к древнейшему Антиохийскому престолу, откуда был поставлен на Русь по благословению патриарха Агапия митрополит Михаил Сирин. Как показывают новейшие исследования, крещение Владимира состоялось 6 января 988 г., а торжественный обряд венчания на царство Русское Владимира I и его порфирородной супруги Анны состоялся в византийском Корсуне (Херсонесе) в марте 990 г. после освобождения этого города от мятежников.
Государственный акт коронации Владимира Святого декларировал территориальную целостность Русского государства, политический суверенитет и единство русской нации, гарантом чему служила самодержавная власть царя.
Рождение нового царства рассматривалось как начало «новой эры», поэтому возведение на престол было приурочено к новолетию, согласно принятому тогда мартовскому летосчислению. Данная традиция закрепилась, за редким исключением, при всех последующих коронациях русских государей. О том, что Болгария стала своего рода «повивальной бабкой» русской монархии, можно судить по древнейшему памятнику славянской письменности — Изборнику, который повелел составить «великы в царих Симеон». Именно в Изборник (илл. 14) был впервые включен «Летописец вкратце от Августа», что и привело позднее к возникновению предания о происхождении русской династии Рюриковичей от римского императора Августа через общего родственника Пруса.
Получение Владимиром I самого высокого византийского титула засвидетельствовано «Запиской греческого топарха» конца X в., в которой Владимир Святославич упомянут как василевс, «царствующий надо всем северным от Дуная» (βασιλεύων κατὰ τὰ βόρεια τοΰ Ἴστρου), а также сообщениями ранних русских источников, где жена Владимира Анна именуется царицей. К аналогичному выводу следует прийти, исходя из того, что на равных правах с василевсами Византии Владимир Святой приступил к собственной чеканке золотых и серебряных монет, где исключительные прерогативы русского самодержца были обозначены одним выражением — «На столе (престоле)». На всех этих монетах русский государь представлен с такими же, как у византийского императора, инсигниями: византийская императорская корона с крестом, в правой руке — скипетр с крестом, а одежда полностью повторяет императорский лор (илл. 15, 16, 17).
Во многих сохранившихся памятниках письменности XI в. — и в «Слове о законе и благодати» митрополита Илариона, куда вошла «Похвала великому кагану нашему Владимиру, которым мы были крещены» (1050 г.?), и в «Памяти и похвале князю русскому Володимеру» и в «Житии» его, «списанном Иаковом мнихом», — во всех этих произведениях Владимир именуется блаженным, подобно св. равноап. Константину Великому, «сподобившемуся почестей небесных», и чествуется не только как великий государь, но и как апостол «среди владычествующих» Русской земли. В похвальном слове Владимиру Святославичу, помещенном в «Повести временных лет» под 1015 г., сохранилось уникальное известие о всенародном посмертном почитании Просветителя русского народа: «Память его чтут русские люди, поминая Святое Крещение, и прославляют Бога в молитвах, и в песнопениях, и в псалмах, воспевая Господу, новые люди, просвещенные Святым Духом», а причиной отсутствия чудес от мощей признаны недостаточные усердия христиан: «Дивно же есть се, колико добра сотворил (он) Русской земле, крестив ю; мы же, крестьяне суще, не воздаем почестья противу (то есть в меру) оного воздаянию… да аще быхом имели потщаше и молбу приносили Богу зань в день преставления его, вида бы Бог тщание наше к нему, прославил бы и…».
Надо сказать, противники канонизации, прежде всего, митрополиты-греки, утвердившиеся на киевской митрополии в середине XI в., вовсю использовали прецедент с мощами, дабы помешать официальному прославлению первого русского царя. Достаточно сказать, что в 1039 г. митрополит-грек Феопемпт, связанный с окружением императора Михаила IV, даже заново освятил Десятинную церковь, которую Владимир Святославич «воздвиг на православном основании» и где в мраморном саркофаге хранились его мощи, «ожидая архангельской трубы». Причинами такого гонения, повлекшими за собой не только путаницу, но и лакуну в русских и византийских источниках, стали обстоятельства венчания на царство Владимира Святого и, конечно же, первоначальное устроение Русской Церкви под омофором Антиохийского Патриарха.
Исходя из этого, можно полагать, что церковная канонизация Владимира I Святославича, скорее всего, произошла при первом русском митрополите Иларионе (1051–1054), причем без открытия мощей, как это повторилось при канонизации митрополита Петра, гробница которого в Успенском соборе не была потревожена, что было санкционировано грамотой 1339 г. константинопольского патриарха Иоанна (Калеки) митрополиту Феогносту. В «Каноне Кирилла мниха на успение преподобной княгини Ольги, бабы Владимира (11 июля)» находится указание на одновременное с памятью св. равноап. кн. Ольги празднование памяти «честнаго князя Владимера», что, быть может, свидетельствует о первоначальном совместном празднование их памяти в один день — 11 июля, как в рукописи Канона XVI в., воспроизводящей древний вариант службы, или 15 июля, как отражают рукописи XIII–XV вв. Добавочный светилен «Канона Кирилла мниха на успение преподобной княгини Ольги, бабы Владимира (11 июля)» посвящен именно Владимиру, принявшему «баню крещения» в Корсуни, за что и его восхваляют «аки новаго Костянтина съ блаженою Олгою». По сообщению Иакова-мниха, Владимир I Святославич стал инициатором обретения и перенесения мощей княгини Ольги (в крещении — Елены) в Десятинную церковь ок. 1000 г., и с того времени день памяти св. равноап. кн. Ольги (Елены) стал отмечаться 11 июля, по крайней мере, клиром самой Десятинной церкви.
Заслуживает внимания, что в рукописи Студийского Устава (Курск. краевед. музей, № 20959) кон. ХII в. уже упоминается под 24 июля житие Владимира Святого. Древнейший житийный текст под заглавием «Во тъ день святаго Володимира, крестившаго всю Рускую землю» сохранился в Прологе ХIII в. (РНБ, F.п. I.47). Особенно широкое почитание Владимира Святого на севере Руси ознаменовалось победными сражениями Александра Ярославича Невского. В Повести об Александре Невском (илл. 18), вошедшей в состав Лаврентьевской летописи XIV в., особо подчеркнуто, что победа русского войска в Невской битве 1240 г. была одержана 15 июля «на память святых отец 6000 и 30 бывша збора в Халкидоне, и св. мученику Кирика и Улиты и святого князя Володимера, крестившаго Русскую землю».
Св. равноап. вел. кн. Владимир как предок московской великокняжеской династии в последней трети XIV в. стал особо почитаться и в московских землях, где с ним связана идея Торжества Православия и богоизбранности московского государя, наряду с византийским императором св. равноап. Константином Великим: «Констянтин новый ты известилъся еси во всей земле Рустий, блаженный Василие» (из Службы св. равноап. вел. кн. Владимиру по праздничной Минее (РНБ, Соф. 382) кон. ХIII — нач. XIV вв.). В «Слове о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя Рускаго» конца XIV в. св. блгв. вел. кн. Дмитрий Донской назван «цветом прекрасным царя Владимира, нового Константина, крестившаго землю Русскую, и сродником новых чудотворцев Бориса и Глеба».
Одной из первых московских церквей в память Владимира Святого может по праву считаться придел свт. Василия Кесарийского в домовом Благовещенском храме Московского Кремля. Выбор даты повторного освящения храма 18 июля 1416 г. вслед за днем памяти св. равноап. вел. кн. Владимира, во святом крещении Василия, может свидетельствовать о постройке придела свт. Василия Кесарийского в честь родоначальника всех русских князей. В пользу такого предположения служит аргументом единственная русская память «Успение великаго самодръжца Владимира иже в святом крещении нареченнаго Василиа», помещенная под 15 июля в месяцеслове «Евангелия Федора Кошки» 1392 г., а также в месяцеслове Типикона московского Чудова монастыря (ГИМ, Син. 329). Почти одновременно Владимир Святой был изображен вместе со св. мчч. Борисом и Глебом в нижнем ряду пелены «Спас Нерукотворный с предстоящими», вышитой в 1389 г. в мастерской вел. кн. Марии Александровны, жены вел. кн. Симеона Гордого, на храмовой иконе «Св. блгвв. кнн. Борис и Глеб, с клеймами Жития» конца XIV в. из Коломны (ГТГ, инв. № 28757), отдельные изображения св. равноап. вел. кн. Владимира рубежа XIV–XV вв. известны в росписи церкви св. вмч. Феодора Стратилата в Новгороде, на миниатюре исчезнувшего Мусин-Пушкинского сборника 1414 г. (в копии XIX в.), на деисусной иконе «Владимир Святой» первой половины XV в. псковской школы (ГТГ, инв. № 12021) и др. (илл. 19, 20). Следует принять также во внимание, что на иконе сер. XV в. (ГРМ, № 1189 држ.) рядом со свв. мчч. кнн. Борисом и Глебом вместо св. равноап. вел. кн. Владимира помещен образ тезоименитого свт. Василия Великого, архиеп. Кесарии Каппадокийской.
Как же могло произойти, что была утрачена память о священном титуле первого русского самодержца и во всех официальных курсах истории за первое венчание на царство признается лишь коронация Ивана IV Грозного в 1547 году? Чья злая воля и во имя каких тайных целей совершила такое святотатство в отношении нашего первого государя? Почему за спорами о царском титуле тянется кровавый шлейф убийств в русском правящем доме? Каковы причины выбора дня памяти св. блгв. вел. кн. Андрея Боголюбского для злодейского убиения всей царской семьи? На многие эти вопросы мы постараемся ответить в наших дальнейших публикациях из цикла «Покушение на русскую монархию».
«По чьему повелению рождаются люди по повелению Того же поставляются и цари, приспособленные к тем, над кем они царствуют. Ибо некоторые из них даются для исправления и пользы подданных и сохранения правды; некоторые же для страха и наказания; еще некоторые для уничижения народов, или для возвышения, смотря потому, чего бывают достойны эти народы по праведному суду Божию, одинаково простирающемуся на все» (Св. Ириней. Против ересей. Кн. 5).
Уподобился еси купцу, ищущему добраго бисера, славнодержавный Владимире, на высоте стола сидя матере градов, богоспасаемого Киева, испытуя же и посылая к царскому граду уведети православную веру, и обрел еси бесценный бисер, Христа, избравшаго тя, яко втораго Павла, и оттрясшаго слепоту во святей купели, душевную вкупе и телесную. Тем же празднуем твое успение, людие твои суще: моли спастися державы твоея Российския начальником, Христолюбивому православному народу.
Отеческу прелесть, идоли, яко суетни, отверг, Христа, всех истиннаго Бога, Царя и Благодетеля, познал еси. Темже и люди, изрядны Тому, святым Крещением просветил еси, преславне Владимире. Сего ради почитаем тя, яко Троице служителя, Христа моли даровати нам велию милость.
Величаем тя, святый равноапостольный царю Владимире, и чтем святую память твою, идолы поправшаго и всю Российскую землю святым крещением просветившаго.
Царства земнаго лишение, узы и страдания многоразличныя кротко претерпел еси, свидетельствовав о Христе даже до смерти от богоборцев, страстотерпче великий Боговенчанный царю Николае, сего ради мученическим венцем на Небесех венча тя с царицею, и чады, и слуги твоими Христос Бог, Егоже моли помиловати страну Российскую и спасти души наша.
Ангели земли Российския,и воскресения ея путеводителие, Царю Николае и Царице Александро, начавшемуся богоотступлению, Державою благоверне правившии, и юныя Великия Княжны, в трудех и милосердии добре подвизавшияся, и Царевичу страдальче Алексие, Царственнии страстотерпцы, яко агнцы незлобивии, от безбожных губителей Руси мучимии и закланнии, ныне же царство вечное приимшии, молитеся Небесному Царю Царей о Державе сродников ваших, просветитися ей верою отцев и покаянием паки возродитися.
Днесь ублажаем Царственныя страстотерпцы, первее богоугодне России послужившия, труды и скорби велия понесшия, от богоборцев за благочестие возненавиденныя, и сего ради яко Православия столпи, слугами диавола убиенныя. Молим вы, святии мученицы: Николае, Александро, Алексие, Ольго, Татиано, Марие, Анастасие, молите Христа Бога благочестием просветити люди ваша.
Величаем вас, страстотерпцы святии царственные мученицы, и чтем честная страдания ваша, яже за Христа претерпели есте.
Список иллюстраций:
