*** Текст воспроизводится по изданию: Лазарев В. Н. Страницы истории новгородской живописи. Двусторонние таблетки из собора Св. Софии в Новгороде. М., Искусство 1983.
© Издательство «Искусство», 1983
Так называемые таблетки (то есть небольшие иконки, написанные на туго пролевкашенной паволоке) широко применялись, насколько нам известно, лишь на Руси. Недаром они привлекли такое внимание антиохийского патриарха Макария, чье путешествие в Россию в половине XVII века описал его сын архидиакон Павел Алеппский. Из нижеприводимого текста явствует, что эти таблетки были для них чем-то необычным и поэтому они ими живо заинтересовались при посещении московского Успенского собора: «Знай, что в этой великой церкви, а также в соборах Архангельском и Благовещенском и во многих больших церквах и монастырях находятся ковчеги наподобие книги, крытые бархатом или парчой, посеребренные и позолоченные. Они заключают в себе двенадцать изящных икон на тоненьких дощечках1, на каждой иконе с обеих сторон изображены святые одного месяца; или ковчег заключает в себе шесть образов, и тогда на каждой стороне образа бывает изображение святых одного месяца. Эти ковчеги именуются годовыми, ибо в них заключаются иконы всех святых, коих память совершается в течение дней года, со всеми господскими праздниками, семью (вселенскими) соборами и иными праздниками и святыми, греческими и русскими. В каждой церкви имеется не один такой ковчег, но три и четыре, разных видов и размеров. Они хранятся на полках аналоев, покрытых пеленой и стоящих перед дверьми алтарей. Экклесиарх вынимает икону каждого месяца и кладет лицевою стороною (на аналой), оставляя до конца месяца. После него вынимает другую. Перед ней всегда стоит свеча»2.
1 Здесь таблетки из туго пролевкашенной паволоки ошибочно называются тоненькими дощечками.
2 Путешествие Антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном архидиаконом Павлом Алеппским. Пер. с арабского Г. Муркоса. Вып. 3. М., 1898, с. 130.
Это свидетельство Павла Алеппского, хотя в нем и встречаются неточности, не оставляет никаких сомнений относительно функционального назначения таблеток.
В музеях СССР имеется немалое число таких таблеток, но все они разрозненны, а потому носят случайный характер. Наиболее полный подбор таблеток хранится в Суздальском историко-художественном музее (серия, включающая двадцать таблеток из Рождественского собора) и в Новгородском историко-архитектурном музее-заповеднике (серия из восемнадцати таблеток Софийского собора, так называемые софийские святцы)3. Софийские святцы небольшого размера (24 х 19.5 см), отличаются высокохудожественным исполнением и по времени предшествуют суздальским таблеткам. В данном альбоме сделана попытка с наивозможной полнотой восстановить серию софийских святцев, включив в нее недостающие звенья, оказавшиеся разбросанными по различным музеям и частным собраниям. В результате такой работы можно получить представление о том, каков был первоначальный состав софийских святцев и какое место они занимают в истории новгородской станковой живописи.
Таблетки найдены были Г. О. Чириковым и П. И. Юкиным еще до первой мировой войны в ризнице собора св. Софии в Новгороде. Они были обнаружены здесь за сундуком, затем промыты Г. О. Чириковым и переданы в новгородский музей. Таблетка Введение во храм / Косьма, Пантелеймон, Дамиан датируется XVII веком и к софийским святцам не имеет никакого отношения. За ряд ценных сведений, сообщенных мне о новгородских таблетках, приношу глубокую благодарность Э. А. Гордиенко.
Строго говоря, таблетки в такой же мере принадлежат к станковой живописи, как и к миниатюре. Они стоят на грани между этими двумя видами искусства. Таблетки предназначались для того, чтобы класть их на аналой в дни тех церковных праздников либо в дни поминовения тех святых, которые были изображены на святцах4. На аналое они сменяли друг друга соответственно ходу церковного календаря и здесь были доступнее для поклонения, нежели большие иконы, входившие в состав иконостаса и рассчитанные на восприятие издалека. В самом факте появления столь маленьких икон дает о себе знать более интимное отношение к религии: икона приближается к верующему, между ними устанавливается более прямая и непосредственная связь.
4 Уже в описи имущества русского монастыря св. Пантелеймона на Афоне, произведенной 14 декабря 1142 года, упоминаются святцы. Упоминаются здесь и праздники, о которых говорится, что они связаны с темплоном, то есть с алтарной преградой. Отсюда можно сделать вывод, что святцы, приуроченные к празднованию и чествованию отдельных святых, были самостоятельными иконами. См.: Акты Русского на св. Афоне монастыря св. великомученика и целителя Пантелеймона. Киев, 1873, № 6, с. 50–67; Мошин Б. Русские на Афоне и русско-византийские отношения в XI–XII вв. — «Byzantinoslavica», XI (I), 1950, с. 35–36. В византийских храмах, где темплоны были невысокими, иконы с изображениями праздников, если только они были написаны на отдельных досках, легко снимались с места и могли выставляться на аналое. В уставе константинопольского монастыря τῆς Κεχαριτωμένις, построенного супругою Алексея Комнина (1081–1118) Ириною, упоминаются праздничные иконы, названные здесь поклонными (αἱ προσϰυνήσεις). Очевидно, они как раз и клались на аналой. Остается неясным отношение икон с изображениями двунадесятых праздников к иконам других церковных праздников и отдельных святых. В софийских святцах, не входивших в состав иконостаса, все они объединены вместе. См.: Du Cange. Glossarium ad scriptores mediae ed infimae graecitatis, s. v. Προσϰύνημα; Голубинский Е. История русской церкви, I (2). М., 1904. с. 209–210. Е. Е. Голубинский полагал, что «иконы месячные» (так он называет лицевые святцы) были введены со времен Василия II (976–1025) и ставились под архитравом алтарной преграды. Но новые находки византийских икон на Синае и на Афоне не подтвердили этой гипотезы. У греков существовали особые иконы-менологии, где изображались святые за весь год либо за месяц, по ходу литургического календаря. Иногда на этих иконах встречаются также изображения двунадесятых праздников. См. Sotiriou G. et M. Icones du Mont Sinaï. Athènes, 1956, I, pl. 126–148; II, p. 115–125. Пользовались ли византийцы двусторонними таблетками, написанными на туго пролевкашенном холсте, неизвестно. Во всяком случае, пока таких греческих таблеток не найдено. Но несомненно, что русские таблетки восходят к традициям византийских «поклонных» икон, снимавшихся с темплона и выставлявшихся в соответствующий им праздник на аналое. В «Чиновнике» новгородского Софийского собора (изданном А. Голубцовым) говорится о положении на аналое различных икон, в том числе и Страстей («Чтения в имп. Обществе истории и древностей российских при Московском университете», 1899, кн. 2, с. 181, 202, 211, 218, 219 и др.).
Тематика новгородских таблеток охватывает не только двунадесятые праздники, но и ряд других церковных праздников. На обороте таблеток чаще всего даются изображения различных святых в рост, продолжающие традиции излюбленных новгородцами икон с избранными святыми. Сюжеты на таблетках распределяются по отдельным циклам следующим образом5.
5 Новгородский историко-архитектурный музей-заповедник. Каталог. Л., 1963, с. 11–12.
Христологический цикл:
К богородичной тематике относятся:
* [Эта таблетка дублирует более раннюю таблетку с теми же сюжетами, ныне хранящуюся в Третьяковской галерее — Примеч. ред. См. примеч. 3].
Наконец, несколько таблеток посвящено церковным праздникам, не вошедшим в число двунадесятых и в число праздников, посвященных Богоматери:
Обычно принято считать, что подбор софийских святцев является полным и что в эту серию более не входили никакие иконы. Однако самое поверхностное ознакомление с тематикой этого цикла показывает, что в нем недостает существенных звеньев. Это прежде всего касается евангельского цикла, в котором не могли отсутствовать такие сюжеты, как Рождество Христово, как Преображение, как Вход в Иерусалим, как недостающие сцены Страстей, как Сошествие во ад. Непонятно также отсутствие Успения и полное отсутствие сцен из жизни Иоанна Предтечи. Это настораживало и давало повод думать, что софийские святцы включали в себя гораздо большее количество икон. Поиски в этом направлении привели к совершенно неожиданным результатам, намного превзошедшим все то, что можно было ожидать.
Среди хранящихся в музеях и частных собраниях таблеток надо было найти такие, которые соответствовали бы по размерам и, главное, по стилю основному ядру софийских святцев. Поиски затруднялись тем, что многие из таблеток были заключены в предохранительных целях их прежними владельцами в рамки, так что в музейных описях и каталогах приводятся не их первоначальные размеры, а размеры вместе с рамками. Но здесь на помощь пришел стиль таблеток, устранявший всякие сомнения относительно их принадлежности к софийским святцам.
Первая из найденных таблеток оказалась самым неожиданным образом в Лондоне. Господин Ричард Тэмпл любезно прислал мне фотографии с ее лицевой (Троица) и оборотной (Богоматерь Одигитрия) стороны, обратив при этом мое внимание на совпадение размеров и стиля с таблетками, которые опубликованы в книге «Новгородская иконопись»6. Сравнение голов ангелов из Троицы с такими таблетками, как Три отрока в пещи огненной (лик ангела) и Распятие (лик Иоанна), не оставляет сомнения в принадлежности их не только к одной серии, но и одной руке. Лондонская таблетка, тщательно и тонко написанная, особенно интересна тем, что в ней очень явственно проступают московские влияния. Троица несомненно навеяна знаменитой иконой Рублева. Но вся композиция раздалась вширь, увеличились интервалы между фигурами, на трапезе вместо одной чаши появились три, укрупнились и осложнились формы архитектуры и горок, наконец, радикально изменилась колористическая гамма, в которой ведущую роль стала играть излюбленная новгородцами яркая киноварь, полностью отсутствующая на иконе Рублева. Хотя новгородский мастер уловил круговой ритм рублевской композиции, он нарушил его громоздкой, вытянутой по вертикали архитектурной кулисой.
6 Лазарев В. Н. Новгородская иконопись, табл. 68–76. См. Tenth Anniversary I959–1969. Annual Exhibition of Icons, 21th May — 25th July 1969. Temple Gallery. London, p. 8–10, No. 3–4, ill. on p. 27, 29, 30, 32.
Московские влияния, на этот раз Дионисия, дают о себе знать и в изображении Богоматери Одигитрии на оборотной стороне таблетки. Здесь мы имеем чисто иконный образ, в котором почти невозможно уловить черты индивидуального почерка. Новгородский мастер довольно точно воспроизвел икону Дионисия из Ферапонтова монастыря, написанную около 1502 года и ныне хранящуюся в Русском музее в Ленинграде7. Он только изменил благословляющий жест правой руки Марии на более привычное для типа Одигитрии положение этой руки. В остальном же он точно следует дионисиевскому оригиналу и в позе младенца, и в расположении складок одеяний, и в обилии украшений. Тем не менее его образ намного уступает дионисиевскому в отношении высокой одухотворенности. Все сделалось у него более массивным, более материальным, более стереотипным. Фигура утратила дионисиевскую бесплотность и вытянутость, она стала шире и приземистее, а лицо, на дионисиевской иконе, написанное необычайно мягко, приобрело черты иконописного шаблона. Использовав дионисиевскую прорись, новгородский мастер переиначил ее на свой лад.
7 Перцев Н. В. О новооткрытом произведении Дионисия. — В кн.: Древнерусское искусство. Художественная культура Москвы и прилежащих к ней княжеств. XIV–XVI вв., с. 55–172; Смирнова Э. С. Живопись Древней Руси (находки и открытия). Л., 1970, табл. 28–30.
Лондонская таблетка, выставлявшаяся на аналое в день Троицы и в один из праздничных богородичных дней, бросает яркий свет на проблему связей новгородской иконописи с московской. К этому вопросу мы еще вернемся при уточнении времени исполнения софийских святцев.
Следующие таблетки этой же серии были нами обнаружены в том месте, где этого менее всего можно было бы ожидать: в Третьяковской галерее, издавшей подробный каталог своего иконописного собрания. Это восемь таблеток, четыре из которых (не считая Успения) восполняют недостающие звенья в цикле двунадесятых праздников Новгородского историко-архитектурного музея-заповедника:
8 Антонова В. И. и Мнева Н. Е. Каталог древнерусской живописи [в Государственной Третьяковской галерее], I, М., 1963, с. 164–165, № 115; Onasch К. Ikonen. Berlin, 1961, Taf. 51, 54, S. 369–370. Происходит из собрания А. М. и А. В. Мараевых в Серпухове. В каталоге Третьяковской галереи приводятся размеры с рамой (30 x 25). Подлинный размер таблетки 24,6 х 19,7.
9 Антонова В. И. и Мнева Н. Е. Каталог древнерусской живописи [в Государственной Третьяковской галерее], I, с. 173–174, № 128, илл. 90. Происходит из старообрядческого собрания Е. Е. Егорова в Москве, начавшего складываться в 80-х годах XIX века. Размер 24,7 х 20. Цикл Страстей получает на Руси распространение с XIV века (фрески в церквах Спаса Преображения и Феодора Стратилата в Новгороде, икона раннего XV века Земная жизнь Иисуса Христа в Новгородском историко-архитектурном музее-заповеднике). Сцены таблетки логично дополняют сцены Страстей на таблетке новгородского музея (за Преданием Иуды на московской таблетке вплотную следует Целование Иуды на новгородской иконе). Ср. Millet G. Recherches sur l’iconographie de l’evangile. Paris, 1916, p. 328–329.
10 Антонова В. И. и Мнева Н. Е. Каталог древнерусской живописи [в Государственной Третьяковской галерее], I, с. 163–164, № 113. Происходит из собрания A. М. и А. В. Мараевых. Размер с рамой 30 х 25. Подлинный размер 24,5 х 19,7.
11 Антонова В. И. и Мнева Н. Е. Каталог древнерусской живописи [в Государственной Третьяковской галерее], I, с. 129–130, № 71. Поступила из Исторического музея. Размер 25 x 19,5.
** [По стилю эта таблетка не совсем похожа на другие таблетки софийской серии, а так как один из святых на обратной стороне — Арсений Великий — дублирует аналогичное изображение на таблетке с Воскрешением Лазаря из новгородского музея, есть, кажется, основания думать, что таблетка из Третьяковской галереи не входила в софийские святцы. Поэтому она воспроизводится нами не в альбомной части издания, а в тексте вступительной статьи. — Примеч. ред.].
Три другие таблетки иллюстрируют сцены из жизни Богоматери и Иоанна Предтечи:
12 Антонова В. И. и Мнева Н. Е. Каталог древнерусской живописи [в Государственной Третьяковской галерее], I, с. 162–163, № 112. Происходит из собрания A. М. и А. В. Мараевых. Размер с рамой 30 х 25. Подлинный размер 24,5 х 19,7. В новгородском музее эта таблетка подменена более поздней. В каталоге отмечается, что по характеру выполнения и оформления таблетка близка к таблеткам № 113, 115, 120, но ничего не говорится об их принадлежности к серии софийских святцев и о том, что в эту же серию входят и № 71, 122, 126, 128. Ср. таблетку в Суздальском историко-художественном музее (Ямщиков С. Суздаль. Музей. [М., 1968], цветная репродукция).
13 Антонова В. И. и Мнева Н. Е. Каталог древнерусской живописи [в Государственной Третьяковской галерее], I, с. 169, № 122. Происходит из собрания А. М. и А. В. Мараевых. Размер с рамой 31 х 26. Подлинный размер 24,5 х 19,7.
14 Антонова В. И. и Мнева Н. Е. Каталог древнерусской живописи [в Государственной Третьяковской галерее], I, с. 167–168, № 120. Происходит из собрания A. M. и А. В. Мараевых. Размер 24,5 х 19,7.
Наконец, на последней таблетке15 изображены на лицевой стороне Спас с Евангелием в руках, а на оборотной — Сорок мучеников севастийских. Все таблетки Третьяковской галереи обнаруживают большую стилистическую близость к софийским святцам, что ни в какой мере не означает их принадлежность одному художнику. Как мы в дальнейшем убедимся, в работе над таблетками принимало участие несколько мастеров, чем и объясняется их далеко не одинаковое качество.
15 Антонова В. И. и Мнева Н. Е. Каталог древнерусской живописи [в Государственной Третьяковской галерее], I, с. 172, № 126; Onasch К. Ikonen, Taf. 52, S. 369. Происходит из собрания С. П. Рябушинского. Размер 24,6 х 19,5.
В цикле двунадесятых праздников не хватает еще двух звеньев — Рождества Христова и Преображения. Таблетки с этими сценами попали в собрание П. Д. Корина, тем самым можно считать, что праздничный цикл, состоящий из двенадцати сцен (включая Успение), дошел до нас полностью. Рождество Христово, следующее московской редакции, украшает лицевую сторону таблетки, а на ее оборотной стороне представлены Евфимий Великий, Антоний Великий и Савва Освященный — родные братья святых на новгородских иконах16. Преображение, очень близкое к аналогичной иконе из волотовского иконостаса (ср. также и другие таблетки с
16 Антонова В. И. Древнерусское искусство в собрании Павла Корина. М., 1966, с. 31–33, табл. 14–15; Onasch К. Ikonen, Taf. 55, S. 370–371. Происходит из собрания А. М. и А. В. Мараевых. Размер с рамой 33,5 х 29. Подлинный размер 24,6 х 19,7.
17 Антонова В. И. Древнерусское искусство в собрании Павла Корина, с. 31–33, табл. 16–17; Onasch К. Ikonen. Taf. 49–50, S. 368–369. Происходит из собрания А. М. и А. В. Мараевых. Размер с рамой 33,5 х 29. Подлинный размер 24,6 x 19,7. В. И. Антонова правильно отмечает, что пять таблеток того же времени и происхождения хранятся в Третьяковской галерее (№ 112, 113, 115, 120 и 122), но она не указывает на их стилистическую близость и принадлежность к софийским святцам, поэтому и ее датировка таблеток серединою XV века неправильна.
Одна таблетка, и притом особенно высокого качества, оказалась в Русском музее в Ленинграде18. На ней представлены Иоанн Предтеча в пустыне / Прокопий, Никита и Евстафий. У ног Иоанна изображена чаша с его отрубленной головой — символ мученической смерти, поэтому есть основание думать, что эта таблетка выставлялась на аналое 29 августа, в день Усекновения главы Предтечи и Крестителя Иоанна.
18 Вздорнов Г. И. Живопись. — В кн.: Очерки русской культуры XII–XV веков, ч. 2, с. 317. Инв. номер 233. Размер 24 х 19,5. Г. И. Вздоронов первым отметил принадлежность этой таблетки к софийским святцам. К этому же выводу пришел и я независимо от него.
Новые таблетки из серии софийских святцев отнюдь не означают, что в будущем не могут быть найдены еще иконки из этого же комплекса. Однако в основном он, вероятно, дошел до нас в первоначальном виде. Это двунадесятые праздники, восстанавливаемые теперь полностью, в том числе три сцены из жизни Богоматери (Рождество и Введение во храм, празднуемые 8 сентября и 21 ноября, а также Успение, вошедшие в цикл двунадесятых праздников), две — из жизни Иоанна Предтечи (Рождество Иоанна Предтечи и Иоанн Предтеча в пустыне) и серия праздников, не вошедших в число двунадесятых: Положение пояса Богоматери (празднуется 31 августа), Положение ризы Богоматери (2 июля), Покров (1 октября), О тебе радуется (таблетка, вероятно, выставлялась в воскресенье Великого Поста19), Воздвижение креста (14 сентября), Собор архангелов (8 ноября), Чудо архангела Михаила в Хонех (6 сентября), Вселенский собор в Никее (пятая неделя по Пасхе), Троица (неделя пятидесятницы), Собор апостолов (30 июня), Сорок мучеников севастийских (9 марта), Спас Нерукотворный (16 августа), Спас (1 августа), Царь Константин и мать его Елена (21 мая). Только четыре таблетки не могут быть приурочены к определенным датам. Это Беседа Христа с книжниками (Преполовение), Страсти и Богоматерь Одигитрия. Первая сцена включалась в расширенный христологический цикл, две таблетки с изображениями Страстей выставлялись в страстную неделю, а икона Богоматери Одигитрии могла быть использована в любой богородичный праздник. Таким образом, мы видим, что подбор сюжетов, на первый взгляд лишенный какой-либо внутренней связи, на самом деле преследует вполне определенную задачу — иллюстрировать отмеченные православной церковью праздники. Это и есть та руководящая идея, которая положена в основу публикуемых софийских святцев.
19 Эта композиция иллюстрирует песнопение на слова «О тебе радуется благодатная ...». В более раннее время такие иконы назывались Похвалы святые Богородицы (псковская икона XIV века в Третьяковской галерее). 10 марта, в память Акафиста, Богородице возносилась похвала за избавление Цареграда от врагов. См. Архиепископ Сергий. Полный месяцеслов Востока, т. 2. Святой Восток. Владимир, 1901, с. 70.
Сложнее обстоит дело с изображениями святых на оборотных сторонах таблеток. Казалось, было бы логичным, чтобы здесь помещались фигуры тех святых, имена которых поминаются в день представленного на лицевой стороне праздника. Но этого как раз нет. Отсюда можно сделать вывод, что духовенство использовало оборотные стороны таблеток, исходя из практики церковного календаря: в тот день, когда поминался определенный святой, выставлялась таблетка с его изображением, невзирая на то, что рядом с ним были представлены святые с другими днями поминовения. По-иному трудно объяснить эту практику. Искать здесь какого-либо сложного символизма «соответствий», столь распространенного в западной схоластике, нет оснований. Все попытки проанализировать под этим углом зрения взаимоотношения между изображениями на лицевых и оборотных сторонах таблеток ни к чему не привели.
Основной фонд святых почерпнут из греческих месяцесловов. Но встречаются и русские святые — Владимир, Борис, Глеб, Авраамий Ростовский, Леонтий Ростовский, Феодосий Печерский, Петр митрополит, Варлаам Хутынский, Сергий Радонежский, Павел Комельский, Петр и Феврония Муромские. Изображения этих святых, учитывая время их канонизации, помогут уточнить датировку таблеток.
В софийских таблетках наряду с традиционными композициями имеются и такие, которые появляются здесь впервые (Собор апостолов20, Вселенский собор в Никее с видением Петра Александрийского21). Для иконографии ряда таблеток характерно тяготение к многофигурным сценам, к сложным сюжетам. Это приводит к особо тщательной, миниатюрной манере письма, так как перед художником встает задача уместить на небольшой плоскости значительное количество фигур. Особенно эта тенденция дает о себе знать в таблетках с изображениями Страстей. У отдельных мастеров наблюдается интерес к затейливым архитектурным кулисам (например, Благовещение, О тебе радуется, Вселенский собор в Нике, Исцеление слепого), к более пространственной трактовке архитектурных форм (например, киворий в Сретении, загибающаяся стена в Беседе Христа с книжниками и изогнутая стена в Уверении Фомы, пещь в сцене Три отрока в пещи огненной и многие другие) и горок (например, Воскрешение Лазаря).
20 Изображены поясные фигуры Спаса, Богоматери, Предтечи и двенадцати апостолов, обрамленные стилизованными ветвями с цветами. Вверху надпись: Въседе на коня на апостолы своя Господи и прият рукама си узды ихъ. На иконе XVI века в Русском музее (инв. номер 1013) аналогичная композиция имеет на верхнем поле надпись Собор святых апостолов, а на нижнем поле — Союзом любви связуемы апостоли владущему всеми себе Христу продавше. В композиционном, а не в идейном отношении Собор апостолов несколько напоминает Древо Иесеево. Ср. Watson A. The Early Iconography of the Tree of Jesse. London, 1934.
21 Никейский собор был созван в 325 году. Поэтому остается непонятным, почему он объединен со сценой Видение Петра Александрийского, умершего в 311 году. Вероятно, причиною этого было то, что Петр Александрийский доказывал божественную природу Иисуса Христа, против чего на Никейском соборе выступал Арий. Последний представлен сидящим в нижнем правом углу с вываливающимися внутренностями. Этот же иконографический извод лежит в основе московских икон XVII века (Антонова В. И. и Мнева Н. Е. Каталог древнерусской живописи [в Государственной Третьяковской галерее], II, с. 297–298 [№ 766], 300 [№ 770], илл. 100). Где и когда он впервые сложился — остается неясным.
Основная и, пожалуй, наиболее качественная группа таблеток следует лучшим новгородским традициям XV века. Это легко прослеживается в таблетках с разреженными композициями, в таких, например, как Иоанн Предтеча в пустыне. Уверение Фомы, Распятие, Три отрока в пещи огненной, Беседа Христа с книжниками. Художественный язык многофигурных сцен гораздо менее лаконичен. Здесь композиции делаются все более перегруженными и дробными, чему сопутствует изменение самих форм, приобретающих изящный и хрупкий характер. Как ни хороши отдельные таблетки, тонкостью письма и нежностью своих красок невольно заставляющие вспомнить о работах Дуччо, в них все же определенно чувствуется спад творческой энергии. Вступает в свои права любование художественным приемом, которому присущ оттенок известной стереотипности. При всем виртуозном мастерстве исполнения в таблетках уже нет той очаровательной наивности и чистоты чувства, которые так подкупают в новгородских иконах первой половины XV века. В этом искусстве fin de siècle явно ощущается приближение новой эпохи, а вместе с тем и кризиса новгородской живописи, наступившего в XVI столетии.
Новгородские таблетки несомненно вышли из самой крупной иконописной мастерской города, каковой являлась мастерская при архиепископском дворе. Недаром они были сделаны для Софийского собора. Столь же несомненно, что в их выполнении принимало участие несколько мастеров, среди которых были и художники старшего поколения, крепко связанные с традициями XV века (например, автор Иоанна Предтечи в пустыне). Этим объясняются различия в манере письма между отдельными таблетками22. Многофигурные сцены с их «мелкописью» явно тяготеют к искусству XVI века.
22 Стилистическая классификация новгородских таблеток крайне затруднена стереотипностью использованных в них иконописных приемов. Поэтому предлагаемая классификация носит лишь предварительный характер. В исполнении таблеток принимало участие не менее шести мастеров. Первому из них, крепко связанному с новгородскими традициями, хотя он испытал влияние московских образцов, принадлежат иконы: Благовещение, Рождество Христово (?), Распятие, Рождество Богоматери, Рождество Иоанна Предтечи, Собор архангелов, Три отрока в пещи огненной, Троица. Он любит прямые носики, выложенные колечками волосы, в его рисунке есть известная простоватость. Второй мастер, чье письмо отличается особой шеголеватостью, выполнил следующие таблетки: Беседа Христа с книжниками, Воскрешение Лазаря, Уверение Фомы, Иоанн Предтеча в пустыне, Собор апостолов. Он пишет легко и уверенно, тонкой кистью, размещая блики на кончике «нависающих» носиков. Третий мастер тяготеет к миниатюрным формам, и в его искусстве нет четких опознавательных признаков, что затрудняет приписывание ему отдельных таблеток. Вероятно, он был автором Входа в Иерусалим (?), Преображения (?), Вознесения, Успения (?), Покрова, Страстей [см. первую и вторую таблетки], Воздвижения креста (?). Это художник, лишенный ярко выраженного творческого лица. Четвертый мастер написал О тебе радуется и, возможно, Введение во храм. У него глаза обозначаются четко выделяющимися черными точками, колорит мягкий и пригашенный. Пятому мастеру, наименее одаренному, принадлежат: Сошествие во ад [Эта таблетка не uз софийских святцев. См. примеч. **] и Чудо в Хонех (?). Шестой мастер, работавший не ранее XVI века, выполнил изображения: Исцеление слепого, Положение ризы Богоматери, Положение пояса Богоматери, Константин и Елена, Вселенский собор в Никее и оборотные стороны таблеток. Мелкие, дробные блики на лицах и тусклый колорит указывают на иную, более позднюю эпоху. Разграничить руки художников, изобразивших на оборотных сторонах таблеток фигуры святых в рост, не представляется возможным по причине стандартности примененных здесь иконописных приемов. По этой же причине невозможна стилистическая классификация таких чисто «иконных» образов, как Вседержитель, Спас Нерукотворный и Одигитрия.
Над таблетками работала целая артель иконописцев, использовавшая новгородские и московские образцы. Чисто новгородские черты наиболее явственно выступают в произведениях первого и второго мастеров. Третий и четвертый мастера принадлежали к более молодому поколению.
Основной вопрос, который возникает при датировке таблеток, — разновременны они или одновременны? Можно ли мелкофигурные композиции относить к более позднему времени или они специально поручались мастерам, набившим себе руку на писании миниатюр и небольших иконок, и, следовательно, были исполнены одновременно с «классическими» композициями? При решении этого вопроса известную помощь могут оказать даты канонизации тех святых, которые изображены на оборотных сторонах таблеток.
Одна таблетка сразу же выпадает как более поздняя. Это Константин и Елена с изображением на обороте Панкратия Тавроменийского, Петра и Февронии Муромских. Выпадает она и по своему стилю и по той причине, что Петр и Феврония были допущены к местному празднованию лишь на соборе 1547 года23. Еще две таблетки выпадают по тем же причинам. Это Вселенский собор в Нике, на обороте которого представлен Павел Комельский (умер в 1429 году), канонизированный на том же сoбopе 1547 года24, и Исцеление слепого с изображением на обороте Авраамия Ростовского и Александра Невского, канонизированных на соборе 1549 года25. К этим трем таблеткам настолько тесно примыкает по стилю таблетка с изображениями Положения пояса Богоматери и Положения ризы Богоматери, что не может быть никаких сомнений относительно более позднего возникновения всех четырех таблеток (не ранее середины XVI века). В них мы находим один и тот же коричневый тон карнации, одинаковые резкие, дробные блики, близкую по усложненным формам архитектуру. Все остальные таблетки были исполнены в одно время, но мастерами разных поколений и различной одаренности. Причем работа, вероятнее всего, распределялась таким образом, что сложные композиции с большим количеством фигур поручались мастерам более молодого поколения, тяготевшим к манере письма XVI века. Во всяком случае, нет никаких оснований ставить вопрос так, как сформулировала его В. К. Лаурина: «Они (таблетки — B. Л.) создавались, по-видимому, в пределах одной мастерской на протяжении ста с лишним лет (от конца XV — до начала XVII столетия), и в их написании принимало участие по крайней мере семь художников»26. Если о количестве художников можно еще спорить, то растягивать датировку софийских таблеток на срок свыше ста лет представляется нам совершенно неправильным.
23 Архиепископ Сергий. Полный месяцеслов Востока, т. 2, с. 191 (25 июня). Имена Петра и Февронии встречаются в более ранних месяцесловах (например: Месяцеслов от 1542 года, см. Горский А. и Невоструев К. Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки, отд. 3, ч. I. М., 1896, с. 317). Ср. Голубинский Е. История канонизации святых в русской церкви. М., 1903, с. 84, 101. Вряд ли на таблетках столь большого храма, как собор св. Софии в Новгороде, могло быть допущено изображение святых без официального соборного постановления, хотя бы духовенству и были известны более ранние случаи местного прославления святых.
24 Архиепископ Сергий. Полный месяцеслов Востока, т. 2, с. 10 (10 января). В месяцеслове Троице-Сергиева монастыря от 1487 года Павел Комельский (Обнорский) уже упоминается. Упоминается он и в Месяцеслове от 1542 года см. Горский А. и Невоструев К. Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки, отд. 3. ч. I, с. 317). Ср. Голубинский Е. История канонизации святых в русской церкви, с. 65, 100. Ср. замечание в примеч. 23.
25 Архиепископ Сергий. Полный месяцеслов Востока, т. 2, с. 335–336 (20 октября) и с. 363 (23 ноября). Александр Невский упоминается в Месяцеслове от 1542 года (Горский А. и Невоструев К. Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки, отд. 3, ч. I, с. 317). Е. Е. Голубинский (История канонизации святых в русской церкви, с. 104) сомневается, были ли допущены оба эти святых к общецерковному празднику или только к местному. Ср. замечание в примеч. 23.
26 Лаурина В. К. Новгородская иконопись конца XV — начала XVI века и московское искусство. — В кн.: Древнерусское искусство. Художественная культура Москвы и прилежащих к ней княжеств. XIV–XVI вв., с. 407.
Когда же были выполнены софийские таблетки? Кроме названных трех иконок, ни на одной не встречаются святые с поздними датами канонизации. По своему стилю таблетки очень близки к недавно расчищенным праздничным иконам из иконостаса Софийского собора в Новгороде, датируемым 1509 годом27. Сцены Страстей здесь почти буквально совпадают с аналогичными сценами на наших таблетках28. Очень близка и манера письма, однако на таблетках она свободнее, сочнее. Но уровень стиля один и тот же (ср. трактовку карнации, горок, архитектурных кулис, орнамента). Иконы, как и таблетки, должны были выйти из мастерской при архиепископском дворе. После присоединения Новгорода к Москве в 1478 году в этой мастерской все чаще стали использоваться московские образцы, влияние которых ясно дает о себе знать в таких композициях, как Рождество Христово29, Сретение30, Преображение31, Сошествие Св. Духа32, Распятие33, О тебе радуется34, Богоматерь Одигитрия. Современники Дионисия, авторы таблеток, не могли остаться в стороне от воздействия московского искусства, тем более что после утраты Новгородом независимости его архиепископы были ставленниками Москвы. Богоматерь Одигитрия особенно недвусмысленно указывает на связи с кругом Дионисия, поскольку, как было уже отмечено, она явно восходит к иконе прославленного московского мастера из Ферапонтова монастыря, выполненной около 1502 года. Не исключена, конечно, возможность, что этим иконографическим изводом Дионисий пользовался и ранее, но тем самым прямая связь с искусством Дионисия не снимается. Влияние московской живописи проявляется не только в использовании иконографических изводов, но и в стиле. Фигуры стали более стройными и изящными, красочная гамма — более мягкой. Однако новгородские мастера еще не утратили на этом этапе развития своего лица, и тяжелая длань Москвы еще не нивелировала их творческих исканий. Сравнивая их искусство с московским искусством начала XVI века, хочется отметить его меньшую каноничность, большее разнообразие композиционных типов, более сложные архитектурные фоны, более смелые пространственные решения. Поэтому становится понятным интерес Москвы к художественной культуре Новгорода, который и в годы пребывания Макария на новгородской архиепископской кафедре (1526–1542) поставлял будущему митрополиту кадры высококвалифицированных мастеров. Не исключена возможность, что в этой «макарьевской школе» работали и самые молодые из авторов софийских таблеток либо их прямые ученики.
27 Филатов В. В. Иконостас новгородского Софийского собора. — В кн.: Древнерусское искусство. Художественная культура Новгорода. М., 1968, с. 78–82.
28 Там же, рис. на с. 78–81.
29 Ср. московские иконы Благовещенского собора в Московском Кремле, Третьяковской галереи и Троицкого собора в Троице-Сергиевой лавре (Лазарев В. Н. Андрей Рублев и его школа. М., 1966, табл. 6, 133, 143). Это обогащенный вариант Рождества Христова с тремя поклоняющимися ангелами и с волхвами на конях. Упрощенное повторение таблетки имеется на иконе из Исторического музея.
30 Ср. московскую икону Сретения в том же Троицком соборе (Лазарев В. Н. Андрей Рублев и его школа, табл. 155).
31 Ср. московскую икону Преображения из церкви Спаса на Бору в Кремле (Lebedewa J. Andrei Rubljow und seine Zeitgenossen. Dresden, 1962. Taf. 84).
32 Ср. московскую икону в Благовещенском соборе в Московском Кремле (Лазарев В. Н. Андрей Рублев и его школа, табл. 30).
33 Ср. московскую икону Распятия в Благовещенском соборе в Московском Кремле (Лазарев В. Н. Андрей Рублев и его школа, табл. 25) и Распятие Дионисия в Третьяковской галерее (Masterpieces of Russia Painting. London, 1930, p. I, XXXII).
34 Ср. икону школы Дионисия в Третьяковской галерее (Антонова В. И. и Мнева Н. Е. Каталог древнерусской живописи [в Государственной Третьяковской галерее], I, илл. 226). Композиция Вознесение также восходит к московскому образцу (Лазарев В. Н. Андрей Рублев и его школа, табл. 122 — икона Рублева из иконостаса Успенского собора во Владимире).
Все вышеизложенные факты, равно как и наличие в таблетках различных стилистических направлений, указывают на то, что наиболее вероятным временем их изготовления является рубеж XV–XVI веков, падающий на годы архиепископства Геннадия (1484–1504), ставленника Москвы и ревностного борца с ересью жидовствующих. В это время хорошие старые традиции себя еще не изжили, а новые только начали складываться. Этим и объясняется сосуществование различных манер письма — более свободной и живописной и более сухой и графической, тяготеющей к «мелкописи».
Из интересующей нас мастерской архиепископского двора вышла также икона Беседа Христа с книжниками из бывшего собрания Верлина в Париже35, довольно точно повторяющая аналогичную композицию таблетки из музея в Новгороде. Самые существенные отступления коснулись подножия, которое приобрело на иконе более выгнутую форму, вo всем же остальном композиции почти полностью совпадают. С этой же мастерской, как уже отмечалось, связаны четыре иконы продолговатой формы из иконостаса Софийского собора (Страсти и Евхаристия). Поскольку в IV Новгородской летописи идет речь о дописании в 1509 (7017) году Деисуса и праздников в храме новгородской Софии и при этом упоминаются имена мастеров (Андрей Лаврентьев и Иван Дерма Ярцев36), постольку есть основание думать, что они были центральными фигурами в новгородском искусстве начала XVI века и, возможно, принимали участие в организации работы по изготовлению таблеток37.
35 Coche de la Ferté E. L’antiquité chrétienne au Museé du Louvre. Paris, 1958, p. 76–77, 120, n° 77; Annual Exhibition of Icons. A Celebration of Saint Nicholas. June–July 1970, Temple Gallery. London, p. 17–18, No. 2, colour plates.
36 IV Новгородская летопись под 7017 годом. — Полное собрание русских летописей, т. 4, ч. I. Вып. 2. Л., 1925, с. 461, 469.
37 Датировка софийских святцев и близких им икон рубежа XV–XVI веков доказывается, в частности, их стилистическим сходством с миниатюрами новгородского Евангелия от 1495 года в Библиотеке Академии наук в Ленинграде (24.4.26). Ср. Розанова Н. В. Памятники миниатюры московского круга первой половины XVI века. — В кн.: Древнерусское искусство. Художественная культура Москвы и прилежащих к ней княжеств. XIV–XVI вв., с. 268.
Архиепископская мастерская в Новгороде выпускала таблетки и позднее, о чем свидетельствуют четыре таблетки с шестнадцатью сценами Страстей в собрании Цейнер-Хенриксен в Осло38. Их маленький размер (12.7 х 10.6) привел к еще большей измельченности письма. Но, даже учитывая это обстоятельство, нетрудно заметить нарастание здесь новых тенденций, указывающих на приближение середины XVI века: потускнение цвета, ухудшение качества исполнения, сбитый рисунок складок одеяний и горок, более сухая трактовка ликов. Авторы таблеток пользовались в качестве образцов софийскими святцами либо лежавшими в их основе прорисями, которым следовали весьма точно, но, как всегда в русской иконописи, не боялись менять цветовые акценты. И в этом новгородском цикле Страстей две сцены (Снятие со креста и Оплакивание) ясно указывают на ту традицию, с которой был связан автор знаменитых икон из бывшего собрания И. С. Остроухова.
38 Kjellin Н. Ryska ikoner i svensk och norsk ägo. Stockholm, 1956, Taf. XXIII–XXVI, S. 222–227.
В свое время я назвал софийские таблетки «лебединой песнью» новгородской живописи39. И сейчас, после всех новых открытий, эта оценка остается в силе. Действительно, ничего равного им по блеску исполнения в новгородской иконописи XVI века мы не найдем. И если они уступают в свежести и непосредственности восприятия более ранним новгородским иконам, то по тонкости и изяществу письма они остаются в какой-то мере непревзойденными.
39 Лазарев В. Н. Искусство Новгорода, с. 121.