Фрески Софии Киевской

        [Продолжением этого текста в рукописи В. Н. Лазарева является исследование о портрете семьи Ярослава Мудрого в западной части Софийского собора в Киеве.⁹¹ См. далее.] c. 111
c. 112¦

        […] В результате последних открытий можно считать твердо установленным, что групповой портрет семейства Ярослава состоял не из одиннадцати фигур, зафиксированных на рисунке Вестерфельда, а из тринадцати — пяти дочерей, пяти сыновей, Ярослава, Ирины и находившейся в центре фигуры Христа, либо, если принять гипотезу некоторых ученых, фигуры византийского императора.

        Так как вопрос о том, кому подносил Ярослав модель возведенного им храма — Христу или византийскому императору, — является вопросом кардинальной важности, поскольку от того или иного его решения зависит наше понимание общего идейного замысла группового портрета, то мы остановимся на нем более подробно.

        […] Остается совершенно непонятным, зачем Ярославу, почти всю свою жизнь враждовавшему с Византией, ведшему не далее как между 1043 и 1046 г. войну с нею, посадившему на митрополичью кафедру русского священника Илариона, наконец, настойчиво проводившему самостоятельную, независимую политику, понадобилось подносить модель возведенного им храма василевсу. Это противоречило бы всей реальной исторической обстановке.

        […] Кому же в таком случае подносил он модель построенного им храма? Ответ на этот вопрос напрашивается сам собою — Христу, т. е. второму лицу святой Троицы, именуемому «Софией Премудростью Божией». Ему был посвящен киевский храм, его жизнь иллюстрирует христологический цикл центрального креста, с установленным им таинством связана тематика мозаик апсиды и фресок хор с их сложной символикой. Именно Христу и только Христу мог подносить Ярослав модель храма. Если бы этот храм был посвящен Богоматери, то не исключалась бы возможность, что перед ним восседала на троне Мария с младенцем. Но так как храм был посвящен Христу, то, c. 112
c. 113¦ следовательно, лишь его изображение было уместно в центре ктиторской композиции, становившейся тем самым органической частью всей росписи храма.

        Такое единственно мыслимое решение вопроса подтверждается и аналогиями с древнейшими из дошедших до нас ктиторских портретов: на фреске Нередицы (ок. 1246 г.) князь Ярослав Всеволодович подносит модель храма повернувшемуся к нему Христу, который благословляет его правой рукой, на поновленной фреске церкви Богоматери в Студенице (1208–1209 гг.) и на фреске церкви Спаса в Милешево (1230–1237 гг.) Богоматерь подводит ктиторов (королей Стефана Неманю и Владислава), держащих в левой руке модели храмов, также к Христу. Изображение восседающего на троне Христа мы находим и на недавно раскрытой мозаике в южной галерее храма Софии в Константинополе. Здесь император Константин Мономах и императрица Зоя подносят Христу апокомвий и пергаменный свиток с перечислением царских даров «великой церкви». Христос представлен сидящим во фронтальной позе на троне; правой рукой он благословляет, левая покоится на опертом о колено Евангелии. Так как фигура Христа относится к 1028–1034 гг., т. е. почти одновременна с мозаиками и фресками Софии Киевской, то имеются достаточно веские основания к тому, чтобы при реконструкции центрального звена ктиторской композиции в Софии Киевской ориентироваться на ее общий характер и, в частности, на ее силуэт. Этим путем мы и пошли, когда попытались восстановить первоначальный вид группового портрета семейства Ярослава. Восседавший здесь на троне Христос вряд ли поворачивался к Ярославу (как мы это видим на более поздних фресках Нередицы и Милешево), а скорее всего был представлен в строгой фронтальной позе, c. 113
c. 115¦ обращенным прямо к зрителю как на константинопольской мозаике). […] Наилучше сохранившейся частью ктиторской композиции являются четыре фигуры на южной стене, изображающие дочерей Ярослава. Они представлены идущими вправо, по направлению к ныне разобранной западной стене. Обе правые фигуры держат в левой руке свечи, что придает процессии торжественно-ритуальный характер. Эти свечи, аналогии которым мы не находим ни в одной средневековой ктиторской композиции, были совершенно непонятными, если бы группа дочерей Ярослава приближалась к византийскому императору, и они становятся логичными, если вспомнить, что в центре группового портрета находилось изображение Вседержителя.

        […] В отличие от изображений дочерей, портреты сыновей на северной стене сохранились очень плохо. М. К. Каргер полагает, что здесь могло уместиться не менее пяти фигур, однако это мало вероятно, так как композиция на северной стене должна была соответствовать четырехфигурной композиции на южном простенке. Обе композиции, несомненно, трактовались как панданы, фланкировавшие центральную часть всего группового портрета.

        […] Изучение группового портрета […] свидетельствует о силе и независимости киевского князя, приказавшего изобразить себя и свою супругу в коронах и в роскошных великокняжеских облачениях, близких к царским.

        […] Групповым портретом семейства Ярослава была, по-видимому, завершена роспись центрального креста Софии Киевской. Без этой ктиторской композиции, вероятнее всего выполненной в 1045 г., когда еще ни одна из дочерей Ярослава не стала королевой, невозможно себе представить первое освящение церкви, относимое нами к 11 мая 1046 г. Изображение семьи Ярослава как бы увенчивало труды великого князя по возведению и отделке того храма, в котором должны были покоиться его останки. И оно, несомненно, внушало ему чувство гордости за все содеянное, тем более, что рядом с Ярославом и его супругой представлен был Христос — Вседержитель, выступавший их прямым покровителем.

        Ктиторская композиция Софии Киевской является на сегодняшний день уникальной. Хотя ее основной замысел и ее отдельные элементы восходят к византийским прототипам, было бы бесполезно искать ей среди средневековых памятников точной аналогии. Она настолько органично связана с архитектурой интерьера, что понять ее сделалось возможным только после реконструкции интерьера. […] c. 115
 ¦