Илл. с. 409.
Верхняя часть раки Кирилла Белозерского. 1643 г. Серебро, золочение. До реставрации.
* Статья опубликована: Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник 1982. — Л., Наука 1984. — Стр. 408–416.
© Издательство «Наука», 1984
В фондах Музеев Московского Кремля долгое время хранились два серебряных чеканных фрагмента, представляющих собой сломанную фигуру неизвестного
1 Музеи Кремля, № 19390 охр. (МР-9990).
Традиция создания скульптурных горельефных изображений святых из драгоценных металлов восходит ко второй половине XV в. Новгородская третья летопись сообщает о том, что на гробнице Варлаама Хутынского находился изваянный в серебре образ, к которому в 1471 г. прикладывался
2 ПСРЛ, т. III. Новгородская третья летопись. СПб., 1848, с. 241.
В 30-х годах XVI в. для Успенского собора Московского Кремля повелением великого князя Василия Ивановича были сделаны раки из золота и серебра для останков московских святителей Петра и Алексея с чеканными изображениями их фигур на
3 ПСРЛ, т. XXIX. Александро-Невская летопись. М., 1965, с. 16.
В мастерских Московского Кремля была начата в 1556 г. и закончена в 1585 г. серебряная рака Сергия Радонежского для Троицкого собора Троице-Сергиевой
4 Т. В. Николаева. Декоративно-прикладное искусство. — В кн.: Очерки русской культуры, ч. 2. М., 1977, с. 369.
Таким образом, традиции в производстве монументальных сооружений, какими являлись гробницы, были характерны для мастерских Московского Кремля XVII в.
Учетные документы и описи Музеев Кремля не содержат никаких сведений о месте производства или первоначального нахождения исследуемых серебряных фрагментов. Источником их поступления назван лишь фонд церковных ценностей без обозначения даты поступления.
В работе по атрибуции предстояло ответить на вопрос: кто изображен на двух фрагментах, и сделать попытку по части найти целое, выяснить, не сохранились ли еще какие-нибудь детали, относящиеся к некогда единому и, судя по размерам фигуры, величественному сооружению.
Существенным моментом при атрибуции наших фрагментов было наличие на них старых учетных номеров. Так, по номеру рабочего Дневника Государственной комиссии 1938–1940 гг. удалось установить, что под этим же дневниковым, но уже под иным инвентарным (так называемым охранным) номером в другом фонде Музеев Кремля, фонде русского серебра XVIII — начала XIX в., хранятся 26 деталей «убора на раку». Источником их поступления назывался все тот же фонд церковных ценностей, но с конкретным указанием на происхождение из Кирилло-Белозерского монастыря. Год поступления, однако, также обозначен не был.
Детали убора на раку — серебряные, золоченые, с чеканным травным орнаментом, значительные по размеру и весу (более 18 кг) — состояли из четырех коротких и восьми длинных прямоугольных полос с полей рамы, шести полос фигурной формы, составляющих фон изображения, четырех прямоугольных полос с чеканной надписью вязью по канфаренному фону и четырех больших овальных выпуклых клейм с чеканным текстом жития.
Сохранившиеся на двух фрагментах верхней части фона дробницы с килевидными завершениями на концах и надписью «прпдный Кирилъ», «Белоозерский чудотворец», а также тексты жития убедительно свидетельствовали о том, что разрозненные детали являются частью убора на раку Кирилла Белозерского — одного из крупнейших просветителей русского средневековья.
Сопоставление деталей раки с фрагментами фигуры неизвестного святого выявило их полное совпадение по контурам; совпадали даже отверстия от креплений. Оставшееся незаполненным пространство вокруг головы указывало на отсутствие венца, который надо было еще найти. Воссоединение всех разрозненных частей способствовало бы восстановлению первоначального вида памятника, относящегося к числу очень редких. До наших дней сохранились лишь две крышки рак первой половины XVII в.: царевича Дмитрия в собрании Музеев Кремля и Александра Свирского в Русском
5 Музеи Кремля, МР-9989; ГРМ, № 2891 Бк.
В январе 1974 г. все фрагменты были представлены на Реставрационный совет, который принял решение о восстановлении раки. Работа была поручена реставраторам Музеев Московского Кремля В. М. Германюку, Н. И. Долгову и А. Б. Наумову. Предстояло устранить деформацию, что было делом нелегким — серебряный лист с изображением фигуры достигал значительной толщины, от 2 до 6 мм. Обильная патина почти полностью скрывала золочение на мантии и других деталях одежды; необходимо было выправить и промыть от органических загрязнений 26 деталей убора и закрепить все фрагменты на деревянном каркасе; определенную трудность представляли и большие размеры памятника.
В процессе реставрационных работ был сделан ряд интересных наблюдений. Так, с обратной стороны серебряных чеканных полос, составляющих фон и поля оклада, можно видеть резные буквы «В» и «И», по палеографическим признакам относящиеся к первой половине XVII в. Полос, имеющих резную букву «В», было 9, с буквой «И» — 6.
Можно предположить, что этими буквами мастера-чеканщики обозначали свое имя на изготовляемых ими деталях раки. И действительно, полосы, обозначенные разными буквами, при общем высоком уровне мастерства исполнения отличались характером канфаренья фона. Чеканные фрагменты верхней и средней части фона, не имеющие буквенных обозначений, возможно, выполнялись третьим мастером. Не вызывает сомнения тот факт, что сама фигура Кирилла — это работа еще одного или даже нескольких мастеров чеканного дела. Известно, что создание таких крупных, монументальных сооружений, какими являлись раки, всегда было коллективным творчеством.
Неоценимую помощь в атрибуции и в самой реконструкции памятника из отдельных деталей оказали архивные документы, относящиеся ко времени создания раки и хранящиеся в Центральном государственном архиве древних актов (ф. 1441).
Первое документальное свидетельство о раке содержится в описании церкви Кирилла, в рукописи середины XVII в.: «В цркви чудотворца Кирила над гробомъ ево чудотворца Кирила рака серебряна чеканная золочена в венце пять камней два изумруда два яхонта лазоревы да лалъ в гнездех повере строением гдрва болярина Феодора Ивановича Шереметева около раки решетка
6 ЦГАДА, ф. 1441, оп. 1, д. 667, л. 66.
Подробное описание венца в старой монастырской описи помогло найти его среди материалов фонда русского серебра XVII в., где значился венец с иконы Кирилла, серебряный, золоченый, с чеканным травным орнаментом по канфаренному фону, с драгоценными камнями: два сверленых сапфира весом 65,00 карат, два изумруда весом 55,00 карат и гиацинт весом 7,0 г. Общий вес венца —
7 Музеи Кремля, № 17218 охр. (МР-9990).
В описи Музеев Кремля 1925 г. значилось, что он поступил из Государственного хранилища ценностей 28 августа 1924 г. через Церковный отдел и происходит из Кирилло-Белозерского монастыря. Указание описи на дату поступления венца — 1924 г. — позволило сделать вывод, что и остальные детали раки поступили в Музеи Кремля не ранее 1924 г., так как записаны в опись под более поздними
8 Там же, № 19251 охр. (МР-9990).
В процессе работы удалось выяснить, что в фотоархиве Ленинградского отделения Института археологии АН СССР в фотособрании художника Е. Н. Давиденко находятся два негатива раки Кирилла Белозерского, поступившие в архив в 1927 г. и, по предположению сотрудников архива, выполненные в 1915 г. На первом из высланных по моей просьбе отпечатков представлен общий вид раки, на втором — крышка раки с чеканным изображением в рост Кирилла.
В «Древностях Кирилло-Белозерского монастыря», составленных архимандритом Варлаамом, общий вид раки описан следующим образом: «Рака сия внутри из кипарисных досок, извне обложена с четырех сторон четырьмя серебряными золочеными клеймами, на которых изображено выпуклыми буквами житие преподобного Кирилла, и сверх сего, с двух сторон — южной и северной, четырьмя же клеймами медными, золочеными через огонь, с чеканным изображением на них погребения и чудес преподобного Кирилла.
Около раки плинт, карниз и пилястры, с восточной и южной стороны обита чеканным золоченым серебром, а с западной и северной — первые два басменным серебром, а пилястры — позолоченной медью. На карнизе раки, в углублении, вычеканена надпись <…> На плоской крышке раки находится серебряное, с чеканом, высоко выпуклое позолоченное изображение Кирилла во весь рост <…> Выше венца серебряная золоченая чеканная дробница с изображением „Троицы“. Около головы две дробницы с надписью имен. На полях, по углам, 4 круглые дробницы с изображением Сергия Радонежского,
Алексея — человека Божия, Федора и Ферапонта
9 Варлаам, архимандрит. Описание историко-археологических древностей Кирилло-Белозерского монастыря. — ЧОИДР, кн. III, 1859, с. 5.
Сравнение описания раки архимандритом Варлаамом и снимков из фотоархива ЛОИА АН СССР с воссозданной из отдельных фрагментов крышкой раки позволило уточнить, какие детали, хорошо видные на снимках 1915 г., утрачены. Не сохранились большие медные золоченые клейма с чеканными сценами жития, а также чеканные и басменные пилястры с боковых сторон раки. Отсутствуют круглые дробницы с полей, дробница с изображением «Троицы» в центре верхнего поля раки и обрамляющие бортики с чеканными трилистниками. Интересно, что все дробницы на полях раки были не чеканные, а литые, так же как и на раках царевича Дмитрия и Александра Свирского. Возможно, существовали матрицы, и дробницы изготавливались по одной и той же литейной форме, что позволяет отнести их к одной художественной мастерской.
Надпись на карнизе, о которой упоминает архимандрит Варлаам, сохранилась полностью и была обнаружена среди 26 деталей убора на раку. По решению Реставрационного совета Музеев Кремля серебряные полосы с чеканной надписью вязью были укреплены на боковых сторонах каркаса крышки раки.
Ввиду исключительной значимости содержания надписи для исторической характеристики памятника приведем ее полностью: «При державе государя царя и великаго князя Михаила Федоровича всея Русии и при его благоверной и христолюбивой царице и великой княгине Евдокее и при их благородныхъ чадехъ при благоверном царевиче князе Олексее Михайловиче и при благоверной царевне княжне Ирине Михайловне и при благоверной царевне княжне Анне Михайловне и при благоверной княжне Татиане Михайловне и святейшемъ Иосифе патриархе Московъскомъ и всея Русии зделал сию раку преподобному чюдотворцу Кирилу Белоозерскому по обещанию болярин Федор Иванович Шереметевъ при игумене Анътонии и при келаре старце Саватеи Юшкове лета 7151» (т. е. 1643 г.).
Таким образом, надпись указывает дату создания раки и называет имя вкладчика. Напомним, что Федор Иванович Шереметев — видный государственный деятель эпохи царствования Михаила Федоровича — происходит из старинного боярского рода, давшего русской истории немало политических и военных деятелей. На протяжении своей долгой жизни он возглавлял ряд приказов: Печатный, Оружейный, приказ Большой казны, в ведении которого находились и мастера серебряного
дела; заведовал государевым «Большим нарядом», хранящимся ныне в экспозиции Оружейной палаты, был доверенным лицом государя, «ведал Москву» во время выездов царя на богомолье, присутствовал в Чудовом монастыре при крещении в 1629 г. царевича Алексея Михайловича. Памятью об этом событии является хранящаяся в экспозиции Оружейной палаты аугсбургская кружка в сканой сорочке, подаренная Шереметевым, как свидетельствует опись 1640 г.,
10 Опись Московской Оружейной палаты, ч. II, кн. III. M., 1884, с. 50; Музеи Кремля, ДК-254.
С Кирилловым монастырем у Федора Ивановича существовали прочные связи. Здесь похоронены его родители, единственный сын и жена. К 1643 г. (году сооружения раки) ему было более 70 лет, высокое служебное положение и мирские почести, видимо, уже не занимали его. Все его помыслы были обращены к Кириллову монастырю, где в 1645 г. он принял постриг под именем Феодосия. В монастыре он прожил до своей кончины в 1650 г. и похоронен на передней паперти Успенского собора, которая является своеобразной усыпальницей рода Шереметевых.
Богатые вклады Шереметева, сохранившиеся в экспозиции и фондах Кирилловского музея и известные по архивным документам, могли бы составить предмет специального исследования. Однако одним из самых значительных вкладов безусловно является рака Кирилла Белозерского, ставшая впоследствии главной ценностью монастыря и стоившая сооружителю 1673 рубля. Архимандрит Варлаам, ссылаясь на вкладную книгу 1603 г., сообщает сведения о том, что еще ранее Шереметева пожертвовал на раку 1000 рублей Иван Иванович Хабаров, умерший в
А Кирилу не успеша отвести за долгопутным
11 Варлаам, архимандрит. Указ. соч., с. 86.
12 ПСРЛ, т. XXXIV. Постниковский, Пискаревский, Московский и Вельский летописцы. М., 1978, с. 199. Сведения были указаны Т. В. Николаевой.
Однако в настоящее время не удалось обнаружить каких-либо следов раки Кирилла XVI в., кроме указанных выше печатных сведений о ней.
Сводный иконописный подлинник XVIII в. описывает облик Кирилла следующим образом: «<…> подобием стар и сед, власы просты, мало с ушей, брада доле Сергиева и шире. Риза преподобнические, исподь дикожелтая, в руке его свиток
13 Сводный иконописный подлинник под ред. Г. Д. Филимонова. М., 1876, с. 365.
14 ГТГ, № 246.
15 ГРМ, Држ № 2733.
16 Загорский историко-художественный музей-заповедник, № 4942. См.: Т. В. Николаева. Древнерусская живопись Загорского музея. М., 1977, с. 113, № 175.
17 ГРМ, Т-306. О покрове Кирилла 1514 г. см.: Л. Д. Лихачева. Покров Пафнутия Боровского из Государственного Русского музея. — Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник 1977. М., 1977, с. 272. Покров описан, и надпись на нем воспроизведена в книге Т. В. Николаевой «Произведения русского прикладного искусства с надписями XV — первой половины XVI в.» (САИ, вып. E-I-49. М., 1971, с. 71, № 63).
18 ГРМ, ДРТ-276.
Несмотря на каноничность, образ Кирилла полон живых черт. Обозначены глубокие морщины на лбу, впалые щеки, строгие глаза под высокими дугами бровей, губы твердо сжаты. Волосы на голове разделены на пряди, «мало с ушей», хорошо видны завитки у плеч. Лицо передает состояние душевной сосредоточенности, аскетической неподвижности и вместе с тем одухотворенности. Нарядный венец с крупными драгоценными камнями в высоких чеканных кастах подчеркивает значительность образа. Изумительная чистота чеканки рельефного растительного узора, наведенного рукой опытного рисовальщика, служит прекрасным фоном монументального изображения. Фигура не «погружена» в орнамент, а приподнята над ним и образует самостоятельный
отчетливый силуэт. Умело использовано богатство скульптурных форм: от низкого рельефа до почти круглого объема, особенно рельефно выполнена голова, в то время как вся остальная часть изображения моделирована более плоско и условно. Контраст матовой и блестящей золоченой поверхности передает игру света и тени, эффект от которой был большим при мерцании свечей. Исполнение изображения из драгоценного металла несло в себе идею нетленности и вечности. Однако драгоценный металл, из которого изготавливались раки, часто служил причиной их гибели; многие раки известны нам теперь лишь по описаниям и архивным
19 По указу Алексея Михайловича серебряники московской Барашской слободы в 1653 г. работали в Серебряном приказе над изготовлением двух серебряных рак ярославским чудотворцам. Пять мастеров Серебряной палаты выполняли в 1680 г. раку для Саввино-Сторожевского монастыря. См.: В. И. Троицкий. Словарь московских мастеров золотого, серебряного и алмазного дела XVII в., вып. I. Л., 1928, с. 43; вып. II, с. 106.
Из сохранившихся до наших дней ближайшей аналогией исследуемого памятника может служить рака царевича Дмитрия из Архангельского собора Московского Кремля, над созданием которой в течение двух лет, с 1628 по 1630 г., трудились шесть мастеров Серебряной палаты. История донесла до нас их имена, среди которых имя одного из ведущих специалистов «золотого и серебряного дела жалованного мастера первой статьи» Гавриила Овдокимова.
Серебряная, золоченая крышка раки с чеканным высокого рельефа изображением царевича в рост украшена драгоценными камнями и жемчужной обнизью. На полях рамы расположены круглые литые дробницы с соименными членам царской семьи святыми, в центре, наверху, дробница с килевидными концами с изображением «Троицы».
Необходимо отметить сходство общей композиции и отдельных элементов декора, пластичность чеканных фигур и стилистическую близость орнаментации двух памятников. Чеканный растительный узор на обеих раках состоит из вьющихся длинных стеблей с изогнутыми, как бы «надрубленными» листьями, между которыми расположены выпуклые чеканные точки по канфаренному фону. Сердцевидная форма растительных клейм со связующими трилистниками в центре, круглые спирали орнамента, идущего от линии рук книзу, убедительно подчеркивают общность ритма композиции декора. Однако главное, что сближает крышки рак царевича Дмитрия и Кирилла Белозерского, — это исключительно высокий уровень мастерства исполнения, позволяющий отнести их к одному производственному центру — Серебряной палате Московского Кремля. Всего 13 лет разделяют оба шедевра чеканного искусства. Вполне допустимо, что в 1643 г. в Серебряной палате еще продолжали работать мастера, принимавшие участие в изготовлении раки царевича.
Еще одним уникальным памятником подобного рода, также сохранившимся до нашего времени, является крышка раки Александра Свирского — вклад царя Михаила Федоровича в Александро-Свирский монастырь близ города Олонец, откуда в 1923 г. она поступила в Русский музей.
Серебряное, золоченое, горельефное изображение Александра Свирского прямолично, в рост, в полном монашеском облачении, с благословляющей правой рукой и развернутым свитком — в левой. Вокруг непокрытой головы — венец с чеканным травным орнаментом: в трех кастах закреплены сапфир, изумруд и стекло. Верхнее поле — с тремя литыми дробницами, средняя — удлиненная, с килевидными концами имеет изображение «Троицы», как и на крышках рак царевича Дмитрия и Кирилла Белозерского, в углах дробницы с изображениями Михаила Малеина и Алексея человека Божия, в середине — святых Евдокии и Ирины, в нижних углах — святых Анны и Татьяны.
При сравнении раки Александра Свирского и Кирилла Белозерского труднее отыскать различия, нежели черты сходства, настолько очевидна общность композиции, реалистической трактовки лица, размещения фигуры на фоне, сплошь покрытом растительным орнаментом, исключительно высокого уровня чеканного мастерства и, наконец, размеров изображения. Аналогичен и общий вид постамента, боковые стороны которого украшены овальными клеймами с чеканным текстом жития. Форма клейм, размещение на них надписи в восемь строк, плоские пилястры, чеканные бортики, обрамляющие вкладную надпись по карнизу, также идентичны убранству раки
20 Общий вид раки см. в кн.: Свято-Троицкий Александро-Свирский монастырь. Краткая история монастыря с приложением важнейших документов. СПб., 1901, с. 53.
Авторы главы о русской скульптуре в многотомной «Истории русского искусства» Н. Н. Померанцев, М. М. Постникова, Н. Е. Мнева предположительно считали, что рака Александра Свирского могла быть выполнена «той же группой мастеров-серебряников с Гаврилой Овдокимовым во главе», что и рака царевича Дмитрия.
В ЦГАДА нами были обнаружены два ранее не публиковавшихся документа, прямо указывающих на то, что рака Александра Свирского была изготовлена в Серебряной палате Кремля. Под 1643 г., 12 и 16 февраля, значатся два царских указа в Серебряный приказ о выдаче трехсот золотых «угорских» на золочение раки Александра Свирского и 20 аршин бархата на поволоку на
21 ЦГАДА, ф. 396, оп. II, ед. хр. 298, лл. 121 об., 132 об.
В 1643 г., как известно, была выполнена и рака Кирилла. Видимо, производственные возможности Серебряной палаты в период наивысшего расцвета ее художественной деятельности были таковы, что создание двух памятников шло параллельно.
Помимо прямых аналогий — раки царевича Дмитрия и Александра Свирского, укажем на одно косвенное доказательство того, что и рака Кирилла могла быть изготовлена мастерами Серебряной палаты.
В 1645 г. для Успенского собора Кириллова монастыря были сделаны царские двери из серебра — вклад царя Михаила Федоровича. Они сохранились до наших дней и находятся в Кирилловском историко-художественном музее-заповеднике. На основании архивных документов ЦГАДА удалось установить имя мастера — Сеньки Ярославца, одного из нескольких, трудившихся над созданием царских
22 Там же, ед. хр. 300, лл. 136 об., 137.
Ярославец Семен Васильев — Серебряной палаты жалованный мастер — поступил на службу в 1630 г. и проработал в ней более 40 лет. В списке годовым окладам государевых мастеров его имя стоит вслед за именем Гаврилы Овдокимова и выдающегося знаменщика и иконописца Симона Ушакова. Привлекавшийся к исполнению заказа для Кириллова монастыря, он мог быть и одним из мастеров, принимавших участие в изготовлении раки Кирилла.
Крупные царские заказы для Кириллова и Александро-Свирского монастырей нашли свое отражение в официальных документах того времени — столбцах Казенного приказа. Заказ Ф. И. Шереметева был заказом частного лица, и только дальнейшие поиски архивных документов в личных фондах Шереметевых могли бы окончательно выявить имена создателей раки Кирилла.
Независимо от результатов этих поисков сегодня можно сказать, что считавшаяся долгое время утраченной крышка раки Кирилла Белозерского (и некоторые детали самой раки) сохранилась и является замечательным образцом скульптурной чеканки, в котором творчески воплощены лучшие традиции крупнейшего русского художественного центра — Серебряной палаты Московского Кремля. Вместе с выдающимися произведениями этой мастерской
— ракой царевича Дмитрия и Александра Свирского — крышка раки Кирилла Белозерского по праву займет свое место в ряду редких и исключительных по своим художественным достоинствам памятников русского декоративно-прикладного искусства первой половины XVII в. Современные исследователи считали это произведение не сохранившимся до наших
23 А. Н. Кирпичников, И. Н. Хлопин. Великая государева крепость. М., 1972, с. 112.
