Благовещенский собор Московского Кремля. Деисусный чин

В литературе ХIХ — начала XX в. иконы деисусного чина, древняя живопись которых была скрыта под записями XVIII–ХIХ вв., упоминаются в общих исторических обзорах Благовещенского собора без каких-либо датировок и характеристик. В этих же работах со ссылками на Никоновскую летопись и «Историю государства Российского» Н. М. Карамзина отмечается, что в 1547 г. в Благовещенском соборе сгорел «деисус Андреева писма Рублева». Вскоре после революции 1917 г. под руководством И. Э. Грабаря было проведено обследование икон Благовещенского собора. Система крепления досок деисусного чина и способ их обработки ясно указывали на древнее происхождение произведений. По инициативе И. Э. Грабаря началась спешная реставрация. Первая атрибуция и датировка икон «Деисуса», еще не до конца раскрытых из-под поздних записей, появилась в каталоге Первой выставки Национального музейного фонда, устроенной зимой 1918 г. Представленные на выставке иконы «Святитель Василий Великий», «Апостол Петр», «Архангел Михаил» и «Богоматерь» были определены как произведения конца XIV в., выполненные «по некоторым данным быть может в мастерской искуснейшего византийского мастера Феофана "гречина", учителя нашего великого народного художника Андрея Рублева». В 1919–1920 гг. И. Э. Грабарь решительно связал их создание с росписью Благовещенского собора в 1405 г. и, следовательно, с тремя мастерами: Феофаном Греком, Прохором с Городца и Андреем Рублевым.

Раскрытые из-под записей и представленные на выставке 1918 г. четыре иконы деисусного чина И. Э. Грабарь вскоре датировал началом XV в. и отнес к творчеству двух разных мастеров. Первый из них, по его мнению, выполнил «строгие, суровые по стилю... определенные по контурам, энергичные по цветам» иконы «Василий Великий» и «Богоматерь»; второй — иконы «Апостол Петр» и «Архангел Михаил», которые «мягче, деликатнее и ласковее... расплывчатее [по цветам], но и живописнее». В работах 1922 г. («Феофан Грек») и 1926 г. («Андрей Рублев») он уточнил атрибуцию икон деисусного чина, приписав их, в прямом соответствии с летописным сообщением 1405 г. о работе над росписью Благовещенского собора трех мастеров, Феофану Греку — иконы «Спас в силах», «Богоматерь», «Иоанн Предтеча», «Апостол Павел», «Архангел Гавриил», «Святитель Василий Великий» и «Святитель Иоанн Златоуст», Прохору с Городца — иконы «Апостол Петр» и «Архангел Михаил» (ошибочно назван Гавриилом), Андрею Рублеву — иконы «Великомученик Георгий и «Великомученик Димитрий Солунский. Иконы «Апостол Петр» и «Архангел Михаил» И. Э. Грабарь отнес к кисти Прохора с Городца на том основании, что они, по его мнению, «трактованы в более мягкой и вялой манере, без смелых контрастов и без того творческого неистовства, которым отличаются фигуры Богоматери, Спаса, Павла или архангела Михаила (Гавриила. — Л. Щ.)». В иконах же великомучеников он увидел (не называя их) «те же паспортные рублевские приметы, что и шесть икон праздников». В отличие от И. Э. Грабаря, А. И. Анисимов, очень высоко оценивая только что раскрытые иконы Благовещенского иконостаса как произведения самых крупных мастеров, возражал против поспешного их отнесения к творчеству Феофана Грека и Андрея Рублева; он полагал, что «время для заключений в этом направлении еще не настало», поскольку необходимо индивидуальное, монографическое исследование каждого памятника.

В 1920-е — 1930-е гг. специальных статей, посвященных благовещенскому «Деисусу», не появилось. В многочисленных работах о древнерусском искусстве тех лет либо в целом повторялась атрибуция И. Э. Грабаря, либо эти произведения вообще не рассматривались.

В 1940-е — 1950-e гг. В. Н. Лазарев, работавший тогда над «Историей византийской живописи» и над очерками для «Истории русского искусства», обратился к иконостасу Благовещенского собора. Он принял атрибуцию И. Э. Грабаря, повторил его характеристику отдельных икон и творчества Феофана Грека, но внес некоторые изменения: иконы архангела Михаила и апостола Петра отнес к помощнику Феофана, которого он склонен был считать греческим мастером, а иконы великомучеников Георгия и Димитрия приписал Прохору с Городца. Этой точки зрения он придерживался и в своих последующих работах. В 1950-е — 1970-е гг. атрибуцию И. Э. Грабаря принял М. В. Алпатов. В монографиях о Феофане Греке и Андрее Рублеве, а также в многочисленных альбомах о древнерусской живописи он упоминает о «Деисусе» Благовещенского собора очень бегло, более других икон уделяя внимание изображению архангела Михаила (в работе 1967 г. он ошибочно назван Гавриилом), относительно которого, по его мнению, трудно решить «что в нем преобладает — феофановское или русское», но затем приписывает эту икону кисти русского мастера. В монографии о Рублеве М. В. Алпатов вслед за И. Э. Грабарем и В. Н. Лазаревым относит к русским мастерам иконы апостола Петра, архангела Михаила, великомучеников Георгия и Димитрия, при этом в написании последней иконы не исключает участия Андрея Рублева. В работе о Феофане Греке изображение апостола Петра рассматривается в одном ряду с основными — «феофановскими» — иконами «Деисуса», но изображение архангела Михаила он считает творением русского помощника Феофана Грека. В 1960-e — 1970-е гг. атрибуция И. Э. Грабаря и B. Н. Лазарева с незначительными нюансами повторялась в популярной литературе, в обобщающих работах и в специальных статьях.

Между тем в 1966 г. появилась статья А. Н. Грабара, в которой он высказал большое сомнение в атрибуции «Деисуса» Благовещенского собора Феофану Греку на том основании, что фрески церкви Спаса Преображения в Новгороде, выполненные Феофаном в 1378 г., имеют мало общего в стиле и манере с иконами «Деисуса». Однако гипотеза И. Э. Грабаря о создании «Деисуса» в 1405 г. тремя художниками, главным из которых был Феофан Грек, воспринималась как неопровержимая истина, поэтому статья А. Н. Грабара вначале получила лишь слабый отклик. Тем временем трудами архитекторов, археологов и историков были получены новые данные, благодаря которым удалось выявить строительные периоды в истории Благовещенского собора конца XIV–XV вв. и уточнить его размеры. Основываясь на этих исследованиях, Л. В. Бетин, придерживавшийся вначале традиционной точки зрения на происхождение и атрибуцию иконостаса, пришел к выводу о принципиальном несоответствии монументального полнофигурного деисусного чина одиннадцати икон и интерьера маленького бесстолпного храма, каким, как оказалось, была придворная церковь Благовещения, расписанная в 1405 г. Феофаном Греком, Прохором с Городца и Андреем Рублевым; он предположил, что сохранившийся в Благовещенском соборе «Деисус» создан Феофаном Греком в 1399 г. для Архангельского собора Московского Кремля. Исследования архитекторов и смелые выводы Л. В. Бетина оказали влияние и на некоторых других авторов, высказавших осторожные сомнения в датировке «Деисуса» 1405 г. В. Н. Лазарев также проявил интерес к новым исследованиям и в свою последнюю работу о древнерусской иконописи внес некоторые изменения. К сожалению, работа осталась незаконченной; видимо, поэтому вопрос о происхождении «Деисуса» Благовещенского собора изложен в посмертном издании его книги нечетко и путанно. По его мнению, «летописец допустил какую-то ошибку (приведя верную дату, не вызывающую сомнения, он сослался не на тот храм, для которого был выполнен иконостас)». Однако в летописном сообщении 1405 г. речь идет только о «подписи» церкви Благовещения тремя мастерами, в этой записи нет и намека на создание не только иконостаса, но и каких-либо икон вообще. Поэтому об ошибке летописца вряд ли можно говорить. В начале 1980-x гг. было проведено исследование письменных источников, касающихся истории Благовещенского собора и его внутреннего убранства, которoe показало, что все иконы, книги и другое «святоство» придворной церкви сгорело в пожаре 1547 г., а заменившие утраченные образа древние иконы были привезены из разных русских городов в середине — второй половине XVI в. Таким образом, исчезли те косвенные исторические свидетельства, на основании которых сохранившийся в Благовещенском соборе деисусный чин датировали 1405 г. и относили к творчеству Феофана Грека. Тем не менее некоторые исследователи в 1980-e гг. по-прежнему считали «Деисус» Благовещенского собора бесспорной работой Феофана Грека и относили его либо к 1405 г., либо к годам, близким к традиционной дате. Другие историки искусства, принимая во внимание источниковедческие исследования, не связывают более происхождение «Деисуса» с Благовещенским собором и на основании стилистических особенностей датируют этот комплекс концом XIV в., однако авторство Феофана Грека остается для них несомненным. Э. С. Смирнова также датирует «Деисус» концом XIV в., определяя его как работу выдающегося византийского художника, равного Феофану Греку, авторство которого по отношению к этим иконам ставится ею под вопрос и допускается лишь как одна из гипотез. Особую точку зрения имеет О. С. Попова. В отличие от тех исследователей, которые доказывают авторство Феофана Грека, отмечая большую близость икон и феофановских фресок 1378 г., она, напротив, подчеркивает их принципиальное несходство в стиле, манере, содержании образов, но делает вывод, что то и другое мог написать один и тот же мастер, ибо оба памятника — феноменальные творения художественного гения, одним из которых, как известно, и был Феофан Грек.

Вместе с тем в литературе были высказаны мнения, идущие вразрез с традиционными научными концепциями о происхождении и атрибуции «Деисуса» Благовещенского собора. Так, В. А. Плугин в своих работах последних десятилетий, вошедших в монографию 2001 г., излагает следующую гипотезу: первоначально в деисусный чин входило «не менее 13 икон», он предназначался «для храма длиной около 21–22 м». Отметив, что и великокняжеская церковь Благовещения, и Успенский собор в Коломне были бы для такого чина «слишком маленькими» (размеры храмов не указываются), он предполагает происхождение «Деисуса» из собора Архангела Михаила в Старице (Тверское княжество), сооруженного в 1398–1399 гг. (о размерах храма ничего не сообщается). Далее В. А. Плугин считает, что в Благовещенский собор «Деисус» привезен при Иване Грозном; большинство его икон выполнено темпераментным «византийско-балканским живописцем» (авторство Феофана Грека, не работавшего в Твери, ставится под сомнение), иконы Георгия и Димитрия созданы русским мастером (Андреем Рублевым?). Своеобразной, вызывающей множество обоснованных вопросов, является точка зрения В. Г. Брюсовой. По ее убеждению почти все древние иконы из иконостаса Благовещенского собора («Деисус» и «Праздники») выполнены двумя русскими мастерами-знаменщиками — Даниилом Черным и Андреем Рублевым. Она полагает, что Феофан Грек не принимал участия в работе над «Деисусом»; главным мастером был Даниил, ему принадлежат «все те новшества, которые обычно связывают с Феофаном», он создал образ Вседержителя («Спаса в силах») — «характернейшее произведение русской живописи»; образ Богоматери написал Андрей Рублев (главный аргумент в ее атрибуции — «удивительное духовное и душевное состояние образа — незамутненной душевной чистоты идеала материнства в образе Приснодевы»); икона «Иоанн Предтеча» принадлежит кисти неизвестного греческого мастера (но не Феофана Грека, который по своей национальности, вероятно, и не был греком), изначальная принадлежность этой иконы к «Деисусу» ставится под сомнение; икона «Апостол Павел» написана Даниилом, он же, вероятно, выполнил одежду в иконе «Апостол Петр», а голову этого апостола написал Андрей Рублев. Согласно гипотезе В. Г. Брюсовой, два древних ряда привезли в Москву в 1547 г. из собора Рождества Богородицы в Саввино-Сторожевском монастыре, построенном в 1405–1406 гг., но в иконостас Благовещенского собора их поставили «лишь в 1567 году». Поскольку ширина Рождественского собора меньше общего размера одиннадцати икон «Деисуса», исследовательница не исключает, что «изначальный состав икон» мог быть иным, иконы «Великомученик Георгий» и «Великомученик Димитрий Солунский» к этому чину не относятся.

Еще более странным представляется мнение Н. К. Голейзовского, высказанное априори, не учитывающее исследования предшественников и свидетельства исторических источников, а также игнорирующее материально-технические и художественные особенности произведений. Он считает, что все иконы «Деисуса» (и «Праздников») являются «новоделами» середины XVI в., имеющими лишь «иллюзию сходства с живописью рубежа XIV — начала XV в.», но более тяготеющими «к грецизированным типажам псковской иконописи XVI в.». В «Деисусе» (и в «Праздниках») Н. К. Голейзовский видит «черты, свидетельствующие об узко-ремесленной специализации выполнявших эти иконы мастеров», что было характерно для периода восстановительных работ 1547 г., когда за качество работы отвечал «не главный живописец, а чиновник-распределитель», поручивший к тому же писать чиновые иконы «менее квалифицированным сотрудникам». Подобные высказывания о высочайших творениях мастеров великокняжеской Москвы конца XIV — начала XV в., ныне уже всесторонне изученных и довольно точно датированных, не требуют комментариев.

Относительно вопроса о количестве мастеров, работавших над «Деисусом», также существует несколько разных мнений. Иконы «Великомученик Георгий» и «Великомученик Димитрий Солунский» все исследователи считали и продолжают считать работой русских мастеров, но одни из них, вслед за с И. Э. Грабарем, связывают создание этих икон с основным составом деисусного чина, другие же предполагают, что первоначально «Деисус» состоял из девяти икон, а изображения великомучеников, возможно, ранее принадлежавших к какому-либо другому комплексу (или двум разным комплексам), были присоединены к ним позднее. Для традиционной атрибуции икон «Архангел Михаил и «Апостол Петр» русскому мастеру рублевского направления или молодому Андрею Рублеву находят новые аргументы и доказательства, в том числе и технико-технологические. По мнению других исследователей, данные физико-химического анализа и наблюдения над приемами написания ликов не выявляют в этих иконах специфически русских (или рублевских) особенностей, принципиально отличающих их от чисто византийских икон «Деисуса». В то же время натурное обследование икон, проводившееся в 1960-e и 1980-e гг., позволило увидеть определенные отличия в письме иконы «Святитель Василий Великий».

Древние иконы деисусного чина созданы в последней четверти XIV в. в Москве, где работали греческие и русские мастера, выполнявшие заказы высокопоставленных лиц для кремлевских соборов, других важных храмов Москвы, удельных городов и монастырей Московского княжества. Замысел «Деисуса» в целом, иконография и типология образов принадлежат талантливому византийскому художнику (мастеру-греку), создававшему, по определению О. С. Поповой, произведения одухотворенного «классического» стиля. Им выполнены иконы «Спас в силах», «Богоматерь», «Иоанн Предтеча», «Архангел Гавриил». «Апостол Павел», «Святитель Иоанн Златоуст». В создании иконы «Святитель Василий Великий», вероятно, принимал участие помощник (ученик?) главного мастера, возможно, также не русского происхождения. Иконы «Архангел Михаил» и «Апостол Петр» написаны двумя разными мастерами, которые, видимо, были русскими «со товарищи» главного греческого художника в совместной работе над «Деисусом». Иконы «Великомученик Георгий» и «Великомученик Димитрий Солунский» принадлежат кисти русских иконописцев (вероятно, также двух разных). По нашему мнению, они изначально предназначались для этого чина, но могли быть выполнены несколько позднее. Поэтому их датировка, соответствующая датировке основной части икон «Деисуса», дается нами со знаком вопроса. Принадлежность основных икон «Деисуса» кисти Феофана Грека мы считаем гипотезой, имеющей право на существование, но недоказуемой.

Иконы «Симеон столпник» и «Даниил столпник», появившиеся в деисусном чине в период его установки в иконостас Благовещенского собора, были датированы Н. А. Маясовой серединой XVI в. Эта датировка подтверждается сравнительным анализом раскрытых из-под записей участков первоначальной живописи икон столпников с произведениями середины XVI в.