Школа или худ. центр: Новгород
Ок. 1399 г.
Новгородский гос. историко-архитектурный и художественный музей-заповедник, Новгород, Россия
Инв. 11170
См. в «Галерее»:
Ниже цитируются: 21. Покров
(илл. стр. 110, 111, 332–334)
Новгородский музей, инв. 11170.
Конец XIV в. (около 1399 г.).
151 × 126,5.
Происхождение. Из церкви Покрова в Зверине монастыре в Новгороде (храмовая икона). В 1927 г. была привезена в ЦГРМ в Москву для реставрации, а в 1930 г. передана в Новгородский музей. Во время Великой Отечественной войны была увезена оккупантами из Новгорода. С 1946 по 1949 г. находилась в Москве в ГЦХРМ, затем до 1957 г. в ГИМ, после чего возвращена в Новгородский музей1.
1 Сведения о перемещении иконы получены от Э. А. Гордиенко.
Раскрыта в ЦГРМ в 1927–1930 гг. П. И. Юкиным2.
2 ГТГ, Отдел рукописей, ф. 67, д. 206.
Доска липовая из четырех частей, с тремя тыльными накладными шпонками на деревянных штырях. В позднее время доски скреплены также тремя железными полосами. Оборот частично оклеен холстом и залевкашен. Ковчег, паволока.
Сохранность. Помимо указанных в описании крупных вставок нового грунта на фоне, полях и некоторых изображениях (архитектура, царские врата), имеется большая утрата оригинала слева внизу: ноги и части фигур левой группы; здесь сохранены поздние вставки и сделаны реставрационные дополнения. Это же относится к фигуре воина справа внизу. Крупные вставки (некоторые — восковые) и тонированные утраты имеются также вдоль всех стыков досок. Многочисленные потертости красочного слоя, мелкие тонировки. Имеются остатки неудаленной олифы и загрязнений.
Описание.
Композиция вписана в тройную аркаду, завершенную пятью куполами на барабанах. По горизонтали изображение членится также на три зоны. Внизу в центре — царские врата, а по сторонам — две группы очевидцев чуда: слева Иоанн Предтеча со свитком и киноварным посохом, далее три апостола (один из них, возможно, Иоанн Богослов, а другой Павел); справа — Андрей Юродивый, указывающий вверх, Епифаний с раскрытой книгой и два воина-мученнка, похожие но типам на Георгия и Дмитрия.
В средней горизонтальной зоне в центре — Богоматерь в позе Оранты, стоящая на облаке. По сторонам: слева, за престолом, на котором лежит Евангелие, — три святителя в крещатых ризах (по типам, это Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст); справа, за стенкой преграды — три ангела.
В верхней зоне — два ангела, несущие над Богоматерью киноварный покров. Над покровом — поясное изображение Христа, благословляющего обеими руками двуперстно.
Богоматерь в синем хитоне и лилово-коричневом мафории. Одежды остальных персонажей имеют смешанные, преимущественно темные оттенки: кирпичные, коричневые, темно-оливковые, синие, сине-зеленые, желто-зеленые, киноварные. На многих одеждах — тонкий золотой ассист. Омофоры святителей цветные: два светло-зеленых и один розово-кирпичный. На синих одеждах сохранились остатки голубых пробелов в виде растушеванных бликов и тонких мазков.
Лики написаны по темному зеленоватому санкирю, оставленному в тенях широкими участками; высветления жидкой тускло-желтой охрой, пробела в виде мелких параллельных штрихов и белильных пятен; на губах — остатки киновари.
От первоначального архитектурного фона сохранилась лишь центральная арка, лилово-коричневого цвета. Боковые же арки и все купола с барабанами были удалены вместе с первоначальным грунтом. Существующие изображения боковых арок и всех куполов прографлены (нанесены «цыровкой») уже на новом левкасе. Сохранились остатки первоначальных изображений тех трех глав (барабанов), которые опирались на центральную арку: они были оливковыми, с черными проемами.
В пределах центральной арки первоначальный грунт уцелел почти полностью. Он вырезан лишь на месте царских врат, где от оригинала осталась только полоска слева вверху — коричневая, с золотым ассистом. По всему изображению царских врат вставлен новый левкас, с прографленными контурами створок, орнамента в навершии (две крупные розетки) и изображений голгофского креста с орудиями страстей на основном полотнище каждой створки. Каждое изображение голгофского креста сопровождается поздними надписями3:
3 Расшифровка надписей: Иисус Назареянин, Царь Иудейский, Царь Славы, Иисус Христос, Победитель. Место лобное рай бысть. Крест Господень. Гора Голгофа. Адамля глава (см. Макарий, архим. О древних титлах на крестах и на их изображениях. — «Известия имп. Археологического общества», I, вып. 4. СПб., 1859, стлб. 209–212; ср. «Церковный вестник», 1889, № 51–52 (декабрь), стр. 888–889).
Второй поздней вставкой в центральной арке иконы является одежда Христа — золотая, с грубыми черными контурами. Почти все изображение кисти его левой руки тоже лежит на новом грунте.
На остальной же поверхности иконы грунт на фоне вырезан огромными участками, почти полностью, причем линия обреза то находит на контуры фигур, то отступает от них, нарушая силуэты (особенно это относится к фигурам ангелов, несущих покров). При замене левкаса пострадали также нимбы: они сохранились, кажется, только у Богоматери, Христа и у несущих покров ангелов. У других персонажей от нимбов остались лишь фрагменты. Судя по целиком сохранившимся нимбам и по оставшимся фрагментам, первоначально они были золотыми, с киноварными обводками. Первоначальный фон иконы был золотым: остатки золота видны около фигуры Богоматери и местами вдоль очертаний центральной арки. (Кое-где видны также участки оливковой охры, оставшиеся, возможно, от слоя поновления, удаленного при расчистке.)
Поля, как и большая часть фона иконы, покрыты поздним грунтом. На верхнем и нижнем полях сделаны рельефные левкасные полоски. На фоне вдоль боковых полей и на торцовых полях — процарапанный орнамент в виде чередующихся цветков и кружочков. Древние надписи на свитке Предтечи и книге Епифания утрачены. Пространная многострочная киноварная надпись была также на фоне: от нее сохранились фрагменты отдельных букв.
Иконография.
Исходным мотивом (основой) сюжета является рассказ Жития Андрея Юродивого о видении в церкви Богородицы во Влахернах, в Константинополе, где, по преданию, хранилась риза Богоматери, принесенная из Иерусалима. Однажды, находясь в храме во время всенощной, Андрей, вместе с которым был и отрок Епифаний, увидел Богородицу, по сторонам которой пребывали Иоанн Предтеча и Иоанн Богослов, а перед нею и вслед за нею шли многие святые в белых ризах. Войдя в храм, Богородица подошла к амвону и молилась там, а затем прошла к алтарю, сняла с себя мафорий и простерла его над молящимися4.
4 См. 
И. И. Срезневский. Сведения и заметки о малоизвестных и неизвестных памятниках. Житие Андрея Юродивого. — «Записки имп. Академии наук», т. 34, приложение 4. СПб., 1879, № LXXXVII, стр. 147–184. Издано в русском переводе: «Великие Минеи Четии, собранные всероссийским митрополитом Макарием». Октябрь, дни 1–3. Изд. Археографической комиссии. СПб., 1870, стлб. 207–208. Наиболее полной работой, посвященной иконографии «Покрова», до сих пор остается неизданная кандидатская диссертация Е. С. Медведевой [5].
Другой исходный мотив — особый обряд, совершавшийся во Влахернском храме еженедельно во время всенощной службы, в ночь с пятницы на субботу. Упоминания о нем сохранились начиная с XII в. Первые известия не раскрывают существа обряда: Анна Комнина в «Алексиаде» говорит об «обычном чуде» во Влахернах5; у Антония, архиепископа новгородского: «Лахерная Святая, к ней же дух святый нисходит»6; в Новгородской первой летописи под 1204 годом говорится, что латиняне «святую Богородицю, иже въ Влахерне, идеже святыи дух съхожаше на вся пятнице, и ту одраша»7. Более подробные описания церемонии сохранились в позднейших источниках: «Был некогда в Константинополе, в одной церкви, образ Святой Девы, перед которым висел покров, совершенно закрывающий его; но в пятницу на вечерне этот покров, без всякого содействия, сам собою и божественным чудом как бы поднимался к небу, так что все это могли ясно и вполне видеть, а в субботу покров нисходил на прежнее место и оставался до следующей пятницы»8.
5 Анна Комнина. Алексиада. М., 1965, гл. 13, стр. 340.
6 Книга Паломник. Сказание мест святых во Цареграде Антония, архиепископа Новгородского в 1200 году. Под ред. Х. М. Лопарева. — «Православный Палестинский сборник», XVII, вып. 3. СПб., 1899, стр. 21.
7 «Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов». Под ред. А. Н. Насонова. М.–Л., 1950, стр. 49.
8 Источник 1533 г.; цит. по: Н. П. Кондаков. Иконография Богоматери, II. Пг., 1915, стр. 98–99. Н. П. Кондаков приводит также описание из «Книги Девы» по латинской рукописи 1576 г. (там же, стр. 57–59).
И этот обряд, и алтарный образ Богоматери могли видеть русские паломники. В 1393 г. дьяк Александр, ездивший в Константинополь, отметил то самое изображение во Влахернском храме, которое фигурирует в видении Андрея: «Тута есть икона св. Богородици, южъ виде св. Андрей на воздусе за мир молящуся»9. Туманное упоминание о какой-то церемонии с иконой Богородицы, совершавшейся тоже по пятницам, но не во Влахернах, есть в анонимном «Сказании» о Константинополе, которое было составлено новгородским паломником еще в конце XIII — начале XIV в.: «А за олтарем святого Данилья есть церковь святаа Пречистаа: туто выходит икона святаа Богородица во всякыи пяток чудо створяет»10.
9 Сергий, архиеп. Владимирский. Полный месяцеслов Востока, II. М., 1875, стр. 312–314. О «Хождении дьяка Александра в Царьград», с указанием изданий текста: Н. И. Прокофьев. Русские хождения XII–XV вв. — «Ученые записки МГПИ», № 363 («Литература древней Руси и XVIII в.»). М., 1970, стр. 170–172. Н. П. Кондаков колебался, идет ли речь о стенописи или об иконе «Покров» (Н. П. Кондаков. Указ. соч., стр. 100); скорее всего это изображение Богородицы, а не икона «Покров».
10 М. Н. Сперанский. Из старинной новгородской литературы XIV века. Л., 1934, стр. 136. Ср. Н. И. Прокофьев. Указ. соч., стр. 250.
Праздник Покрова, отмечавшийся 1 октября, был установлен на Руси. Он отразил константинопольский культ ризы Богоматери, но не упоминается в греческих богослужебных книгах11. Считается, что праздник был установлен во Владимире при князе Андрее Боголюбском в 60-х годах XII в.12
Недавняя новая попытка доказать византийское происхождение праздника основана на очень поздних источниках. См.
Н. Н. Воронин. Из истории русско-византийской церковной борьбы XII в. — «Византийский временник», т. XXVI. М., 1965, стр. 207–218.Древнейшее сохранившееся изображение «Покрова» — на пластине западных врат Суздальского собора, 1230–1233 гг. (Богоматерь в типе «Халкопратийской»)13.
13 Близкий тип — в иконе «Боголюбской». Оба эти наблюдения принадлежат Е. Я. Осташенко. Сохранившийся неполностью рельеф собора в Юрьеве-Польском изображает, очевидно, не «Покров», а «Вознесение». См. Г. К. Вагнер. Скульптура Владимиро-Суздальской Руси. Г. Юрьев-Польской. М., 1964, стр. 64, табл. XXIII.
Следующие по времени образцы:
Издаваемая икона принадлежит к зрелому этапу развития иконографии этого сюжета. Во второй половине XIV века формируется несколько типов изображений. Один из них связан со средней Русью (Суздалем и Москвой), два других, имеющих, в свою очередь, некоторые разновидности — преимущественно с Новгородом и Псковом (обычно говорят лишь о двух типах — среднерусском и новгородском, но это членение неполно).
Л. С. Миляева. Новый памятник галицкой живописи XIII века. — «Советская археология», 1965, № 3, стр. 249–258; Богоматерь изображена здесь хотя и в позе Оранты, но на престоле, с младенцем в диске на груди. Может быть, здесь частично отразилась иконография «Печерской Богоматери» (тоже на престоле, с младенцем), чтившейся в Киево-Печерском монастыре.
Тип «Богоматери Печерской» восходит к так называемой «Кипрской», почитавшейся во Влахернах
Но еще более вероятно, что в западноукраинском памятнике удержались какие-то древние восточнохристианские (сирийские) традиции. Богоматерь с младенцем на престоле, в таком же редком типе сидящей Оранты, изображена в миниатюре Эчмиадзинского Евангелия 989 г. (воспр.: Л. А. Дурново. Древнеармянская миниатюра. Ереван, 1952, табл. 3). Примечательно, что по сторонам фигуры там представлено два полотнища раздвинутого занавеса, и это дало А. Н. Грабару основание предполагать, что композиция инспирирована занавешенным образом в апсиде Влахернского храма (A. Grabar. Une fresque visigothique et l’iconographie du Silence. — «Cahiers archéologiques», I. Paris, 1945, p. 125, fig. 2).
15 В. H. Лазарев. Снетогорские росписи. — В. Н. Лазарев. Русская средневековая живопись. Статьи и исследования. М., 1970, стр. 160, 162.
Среднерусский извод представлен
Приметы извода: Богоматерь сама держит покров (что соответствует описанию видения в «Житии Андрея Юродивого»); внизу в центре на амвоне изображается Роман Сладкопевец, творец кондаков в честь Богородицы; включение его фигуры придает композиции не иллюстративное, а обобщенно-символическое значение, подчеркивает тему прославления Богоматери19; фигуры персонажей сгруппированы свободно, а архитектурный фон состоит из нескольких разнообразных зданий, показанных в различных ракурсах.
16 В. И. Антонова, Н. Е. Мнева. Каталог древнерусской живописи [ГТГ], I, М., 1963, № 171.
17 С. Ямщиков. Древнерусская живопись. Новые открытия. Изд. 2. Л., 1969, табл. 28–29.
18 В. Т. Георгиевский. Фрески Ферапонтова монастыря. СПб., 1911, табл. XII, стр. 103–104.
19 Память Романа отмечалась 1 октября, как и Покров.
В обоих новгородских типах Богоматерь представлена в позе Оранты, причем покров она не держит в руках, а его простирают над нею ангелы. Эта деталь не соответствует рассказу «Жития Андрея Юродивого» и, очевидно, подсказана еженедельным обрядом во Влахернском храме: завеса, поднятая над образом Богоматери.
Первый из новгородских типов мы находим в росписи хор церкви Феодора Стратилата (около 1380 г.). Фигуры сгруппированы свободно; архитектурный фон состоит в центре из кивория на семи тонких колонках (или храма, его завершение не сохранилось) и двух палат по сторонам. Нижняя часть композиции в центре утрачена, поэтому трудно сказать, был ли здесь амвон с фигурой Романа. Этот же извод представлен на софийской таблетке в Новгородском музее; внизу — амвон с Романом. Если считать, что в софийских таблетках зафиксирована официальная новгородская иконография, то, следовательно, именно этот тип «Покрова» считался в Новгороде основным. Такая же композиция описана в новгородском иконописном подлиннике20 (илл. стр. 224). В художественно-композиционном аспекте этот извод близок к среднерусскому. Сцена строится пространственно, в ее ритмической организации проявляются законы палеологовского искусства. Похожие изображения (с Орантой, не держащей покров) встречались и в средней Руси, но сохранились, правда, лишь от XVI в.21 Можно думать, что эта иконография не была локально ограниченной, а имела общерусскую известность.
20 «Покров святыя Богородици. Об одной церкви маковици; по сторонам две полаты; Пречистаа на облачку; Петр с инеми апостолы на облачку жь, с правую руку Пречистыа, а Предтеча с Павлом и с святители на левой руке; а под ними облачек; а Роман по обычаю; а около его народ ...» — «Иконописный подлинник новгородской редакции по Софийскому списку конца XVI века». С варьянтами из списков Забелина и Филимонова. М., 1873, стр. 24.
21 Ср.
Другой тип (его обычно и называют новгородским) представлен только в иконах, начиная от издаваемого памятника из Зверина монастыря. Его признаки: ангелы простирают покров над Богоматерью Орантой (как и в предыдущем типе); над Богоматерью — поясное изображение благословляющего Спаса; по сторонам от нее — лик святителей и лик ангелов; внизу в центре — царские врата, а по сторонам слева Иоанн Предтеча, Иоанн Богослов и апостолы, а справа Андрей, Епифаний и мученики. Архитектурный фон образован пяти- или трехкупольным храмом в разрезе. Тип этот встречается преимущественно в иконах именно новгородского происхождения22, но он был известен и в памятниках других центров. Свидетельство тому — псковская икона ХV в. в Гос. Эрмитаже23 (илл. стр. 225).
22 Одна из наиболее старых, наряду с издаваемой — икона раннего XV в. из бывшего собрания А. В. Морозова в ГТГ (В. И. Антонова, Н. Е. Мнева. Указ. соч., I, № 39).
23 Во многих отношениях эта икона необычна. Ср. также фреску 1465 г. в Мелетове (Л. В. Бетин. Композиция на тему повести об Анте скоморохе в росписи церкви Успения в селе Мелетове. — «Византия. Южные славяне и древняя Русь. Западная Европа. Искусство и культура». Сборник статей в честь В. Н. Лазарева. М., 1973, стр. 334, 336, илл. на стр. 337). Изображения «Покрова» в псковском искусстве XV в. своеобразны.
Четкое композиционное членение этого извода, с группами-«ликами» святителей, ангелов, апостолов представляет параллель к Кондаку на праздник Покрова, глас 3: «Дева днесь предстоит в церкви, и с лики святых невидимо за ны молится Богу: ангели со архиереи покланяются, апостоли же со пророки ликовствуют; нас бо ради молит Богородица превечнаго Бога». Иллюстративность икон данного типа по отношению к этому литургическому тексту — более прямая, чем в других изводах. Она ассоциируется со стремлением к наглядности, свойственным новгородскому искусству. Индивидуальная особенность издаваемой иконы: фигуры в правой нижней группе — Георгий и Димитрий (?) представлены в воинских одеждах, тогда как во всех более поздних иконах этого извода они уже в плащах и хитонах, что отвечает типам изображения этих св. воинов, принятым в XV в.
Архитектурный фон.
В иконах так называемого новгородского извода, при общем сходстве типа, встречается архитектурный фон двух видов. Один из них — это схематическое изображение храма «в разрезе», а его глав, стоящих на простых круглых барабанах, — в профиль, в чисто ортогональной проекции. Именно такова издаваемая икона из Зверина монастыря. Ее архитектурный фон воспроизведен в поздних репликах:
и иконах «северных писем» XVI в.
24 В. И. Антонова, Н. Е. Мнева. Указ. соч., I, № 26; воспр.: В. К. Лаурина [9], илл. на стр. 118. Здесь храм имеет не пять глав, как в иконе Зверина монастыря, а, судя по сохранившемуся фрагменту, только три.
25 Э. С. Смирнова. Указ. соч., табл. 41–42.
26 В. К. Лаурина. Об одной группе новгородских провинциальных царских врат. — «Древнерусское искусство. Художественная культура Новгорода». М., 1968, илл. на стр. 177.
Это фронтальное, плоскостное изображение храма стилистически связано не с художественными течениями XIV в., а с традициями более ранними, в частности XIII в. Подобные изображения встречаются в русской миниатюре конца XIII — начала XIV в., причем являются для своего времени уже архаическими. Ср. миниатюру с Давидом-псалмопевцем в новгородской Хлудовской псалтири в ГИМ, Хлуд. 3 и выходную миниатюру тверской «Хроники Георгия Амартола» со Спасом и заказчиками27. При выработке этого типа фона в «Покрове» мастера могли в какой-то мере вдохновляться и другими новгородскими миниатюрами-фронтисписами, с видом разреза храма при затворенных царских вратах, вроде Коневской Псалтири XIV в. в ГПБ, F. п. I. 428.
А. П. Свирин. Искусство книги древней Руси XI–XVII вв. М., 1964, илл. на стр. 189, 190. Е. Э. Гранстрем. Описание русских и славянских пергаменных рукописей Государственной Публичной библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина. Л., 1953, стр. 51–52.Несущее художественные принципы «допалеологовской» поры, это изображение храма в «Покрове» почти так же архаично, как во «Введении во храм» из погоста Кривое в ГРМ (см. кат. № 17), но отличается своей композиционной ролью. В «Покрове» храм является не только обозначением места действия, но и схемой композиции: именно его контуры размечают распределение фигур.
Поскольку уже в начале XIV в. в Новгороде были Покровские церкви (например, Покровский монастырь на реке Дубенке, 1310 г.29), то были и соответствующие храмовые иконы. Возможно, тогда-то и сложился описанный тип архитектурного фона, повторенный затем в издаваемой иконе 1399 г.
29 «Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов», стр. 93, 333.
Другой тип архитектурного фона отличается трактовкой завершения. Барабаны глав поставлены на ступенчатые постаменты, показанные в ракурсе, «аксонометрически». Это сложное перспективное построение придает композиции пространственность, вполне в духе палеологовского искусства. Среди русских произведений аналогичная трактовка архитектуры встречается в некоторых миниатюрах и в клеймах многих житийных икон XIV в.30
В иконах «Покрова» наиболее последовательно такой тип храма представлен
более схематично —
и совсем огрубленно, так что палеологовская пространственность утрачивается, уступая место плоскостной концепции, —
30 Сводку подобных изображений см. Е. Я. Осташенко. Архитектурные фоны в некоторых произведениях древнерусской живописи XIV века. — «Древнерусское искусство. Художественная культура Москвы и прилежащих к ней княжеств XIV–XVI вв.». М., 1970, стр. 286, прим. 17, илл. на стр. 285, 305.
31 См. прим. 22.
32 В. И. Антонова, Н. Е. Мнева. Указ. соч., I, № 38. См. также: В. Н. Лазарев [11], стр. 27–29, табл. 37.
33 Э. С. Смирнова. Живопись Обонежья XIV–XVI веков. М., 1967, илл. 26. К этому типу относится также икона XVI в. в частном собрании в Осло, созданная, вероятно, в провинции. См. H. Kjellin. Ryska ikoner i svensk och norsk ägo. Stockholm, 1956, fig. XXXII.
Нет никаких точных данных, чтобы решить, насколько позже сложился такой тип архитектурного фона по сравнению с тем, который мы видим в иконе Зверина монастыря. Но «аксонометрическое» изображение храма, безусловно, является более развитым стадиально. Таким образом, иконография «Покрова» из Зверина монастыря отвечает духу новгородской художественной культуры, ценившей четкую воспринимаемость и конкретность изображений. Плоскостной архитектурный фон, напоминающий о мотивах искусства XIII в., подчеркивает эти особенности произведения.
С точки зрения иконографии издаваемый памятник составляет звено в истории изображения этой сцены в новгородском искусстве. Очевидно, при его создании опирались на раннюю новгородскую традицию. В свою очередь, икона Зверина монастыря, пользовавшаяся в Новгороде почитанием, видимо, послужила образцом для ряда более поздних произведений. Пример «Покрова» показывает устойчивость иконографического типа в новгородской живописи.
Датировка и атрибуция.
Первым сделал икону предметом научного исследования Ю. А. Олсуфьев [3], отнеся ее к XIV в. без уточнения даты; Е. С. Медведева [5] высказывалась в пользу конца XIV в., а В. Н. Лазарев [4, 6] развил и конкретизировал эту датировку. Между тем, В. К. Лаурина [9] предложила рассматривать икону как памятник первой половины XIV в. (около 1335 г. — времени постройки каменной церкви Богородицы в Зверине монастыре). В. Н. Лазарев сначала [11] поддержал эту точку зрения, но затем [14] отказался от нее, отметив, что по стилю икона сходна с памятниками позднего XIV в., а церковь, посвященная, по формулировке летописи, именно Покрову, была построена в Зверине монастыре лишь в 1399 г. (до этого летописи сообщают лишь о церкви Богородицы). В пользу датировки «Покрова» временем около 1399 г. говорит стилистическое сходство иконы с произведениями конца XIV в. (см. В. Н. Лазарев [14]), в том числе миниатюрами Псалтири Общества истории и древностей, ГБЛ, ф. 205, № 16734 и Слов Григория Богослова, ГИМ, Син. 43, а в более общем плане — Служебника 1400 г., ГИМ, Син. 60035. См. также стр. 18, 106, 108, 116.
34 Ср. лики в правой группе «Покрова» с изображением царя Давида в миниатюре. Г. И. Вздорнов. Рукописи новгородского писца Федора (1400 г.). — «Памятники культуры. Новые открытия». Ежегодник, 1974. М., 1975, илл. стр. 261.
М. В. Щепкина, Т. Н. Протасьева, Л. М. Костюхина, В. С. Голышенко. Описание пергаментных рукописей Государственного Исторического музея, 1. Русские рукописи. — «Археографический ежегодник за 1964 год». М., 1965, стр. 181; О. Popova. Les miniatures russes du XI-е au XV-e siècle. Leningrad, 1975, ill. 76, 50.Литература.
Макарий, архим. Археологическое описание церковных древностей в Новгороде и его окрестностях, 2. М., 1860, стр. 108. В. П. Ласковский. Путеводитель по Новгороду. Новгород, 1913, стр. 32. В. В. Филатов. Иконостас новгородского Софийского собора (предварительная публикация). — «Древнерусское искусство. Художественная культура Новгорода», М., 1968, стр. 76. В. Н. Лазарев. Новгородская иконопись. М., 1969, стр. 19. | |
34. Покров Богоматери
Около 1399 года. 151×126. Историко-архитектурный музей-заповедник, Новгород [11170].
Из каменной церкви Покрова в Зверином монастыре, возведенной архиепископом Иоанном в 1399 году и в том же году торжественно освященной 1 октября (I Новгородская летопись). Сохранность, кроме отдельных фигур, посредственная. На иконе утрачен первоначальный золотой фон. Старый левкас уцелел лишь в центральной арке (до царских врат), около фигур ангелов и около фигур нижней правой группы; в остальных же местах положен новый левкас, по которому наведены абрисы куполов, боковых арок и царских врат. Лица сохранились хорошо. На одеждах нижних фигур имеются вставки нового левкаса. Тонко проработанные лица близки к наиболее византинизирующей группе фресок («Успение», «Рождество», «Св. Симеон») в церкви Рождества Богородицы на Кладбище, поздний XIV век (см.: Каргер М. К. Новгород Великий. Л.—М., 1961, с. 217–223, 225). В. К. Лаурина пыталась связать икону Покрова с построенной в 1335 году каменной церковью Покрова. Но в летописи под этим годом идет речь не о церкви Покрова, а о церкви Богородицы.
| |
Смирнова Э. С. Живопись Великого Новгорода. Середина XIII — начало XV века. — М.: Наука, 1976. — Кат. № 21, стр 222-227, илл. с. 110, 111, 332-334.
Лазарев В. Н. О дате одной новгородской иконы // Лазарев В. Н. Византийское и древнерусское искусство. Статьи и материалы. — М.: Наука, 1978. — С. 196–204.
Новгородская икона XII–XVII веков / В. К. Лаурина, В. А. Пушкарев. — Л.: Аврора, 1983. — № 40, стр. 287. 
