Наверх (Ctrl ↑)

Рождество Христово с избранными святыми

Евдокия, Иоанн Лествичник и Ульяна

Рождество Христово с избранными святыми
Изображения с более высоким разрешением:
См. ниже:

Школа или худ. центр: Новгород

Первая половина XV в.

57 × 42 см

Государственная Третьяковская галерея, Москва, Россия
Инв. 12010

Из собрания И. C. Остроухова.

Алпатов отмечал, что особенность иконы в том, что большинство фигур стоит, «предстоит», а не склоняется, как, например, в московском «Рождестве» из Звенигорода.

См. в «Галерее»:

Ниже цитируются:
 Антонова, Мнева 1963 

  
 с. 106 
¦
43. Рождество Христово1 и избранные святые.

1 Истоки иконографии «Рождества Христова» восходят к древнехристианскому искусству. Она сложилась на основе евангельских текстов и апокрифической литературы.
В композиции иллюстрируется легенда о рождении девой Марией божественного младенца Иисуса Христа в пещере, служившей хлевом для скота. Это событие сопровождалось ангельским пением и появлением на небе огромной «вифлеемской звезды», приведшей к пещере волхвов из дальних стран с дарами. Рядом с Иосифом, сидящим обычно внизу, всегда изображается старец пастух, одетый в шкуру. Он олицетворяет «дух сомнения» (см. об этом L. Ouspensky, L’icone de la nativité du Christ, Paris (б/г.), стр. 6). Во второй половине XVI и XVII вв., в связи со стремлением к подробному иллюстрированию всех деталей легенды, часто в композицию вводятся дополнительные сцены: «Бегство в Египет», «Сон волхвов», «Избиение младенцев», «Плач жен». В XVII в. иногда вместо пещеры действие развертывается среди каменных руин, как в западном искусстве (Н. Покровский, Евангелие в памятниках иконографии, преимущественно византийских и русских, Спб., 1892, 48–98; G. Millet, Recherches sur l’iconographie de l’évangile aux XIV, XV et XVI siècles…, Paris, 1916, стр. 93–169; L. Ouspensky und W. Lossky, Der Sinn der Ikonen. Bern und Olten, 1952, стр. 163).

Начало XV века. Новгородская школа.

В центре композиции на фоне черной пещеры, на ложе, написанном киноварью, полулежит Богоматерь. В пещере в яслях спеленутый младенец, рядом — вол и осел. По сторонам, среди уступов гор — волхвы с дарами и пастух, играющий на рожке; выше — три ангела; ниже — Иосиф, перед ним старец — «дух сомнения», одетый в овечью шкуру, и сцена омовения младенца. На верхнем поле изображены поясные фигуры: Евдокии, Иоанна Лествичника и Ульяны. Вохрение сильно высветленное, с движками по оливковому санкирю. Красочная гамма звучных интенсивных тонов: голубоватых, зеленоватых, сиреневых, темно-лиловых и киноварных. Горки с четкими гранями и лещадками голубые, с сиреневыми притенениями, на зеленых кустиках красные плоды. Фон светло-желтый с более темными желтыми полями в два тона. Надписи красные и белые.

Доска липовая, шпонки врезные, односторонние. Паволока, левкас, яичная темпера. 57×42.

Собр. И. С. Остроухова.

Поступила из Музея иконописи и живописи им. И. С. Остроухова в 1929 году. [12010]  с. 106 
  
¦

 Смирнова, Лаурина, Гордиенко 1982 

 
с. 232
¦
20. Рождество Христово
(стр. 102; илл. стр. 432)
ГТГ, инв. 12010.
Середина — вторая половина XV в. (Подлинная?)
57 × 42.

Происхождение. Из собрания И. С. Остроухова. Поступила в ГТГ из Музея иконописи и живописи имени И. С. Остроухова в 1929 г.

Раскрыта до 1913 г., когда появилась на Выставке древнерусского искусства.

Доска липовая, из двух частей, с двумя односторонними несквозными шпонками. Ковчег, паволока.

Сохранность. На нижнем поле поздние вставки. Местами малозаметный кракелюр. Многочисленные мелкие выпады красочного слоя.

Описание.

В средней зоне композиции, в центре, на красном ложе возлежит Богоматерь, закутанная в коричневый мафорий. Голова Богоматери обращена влево. Рядом, в черной пещере, в яслях, — спеленутый младенец Христос; над яслями склоняются вол и осел. Слева стоят три волхва с дарами, справа — юный пастушок с посохом трубит в изогнутый рог. В верхней зоне в центре — сегмент «неба», луч из него нисходит к пещере. Слева стоят два ангела, справа — склонившийся третий. В нижней зоне слева сидит Иосиф, перед ним пастух в шкурах, с посохом. Справа сцена омовения младенца.

На верхнем поле три поясных изображения святых: в центре — Иоанн Лествичник в монашеских одеждах, со свитком, слева — Евдокия в красном мафории, справа — Ульяна в зеленом.

Одежды красные, зеленые, голубые и оливковые (оттенка более плотного, чем горки). Лики написаны желтой охрой по светлому коричневатому санкирю, без подрумянки, суховато, с тонкими «нитевидными» белильными движками.

Нимбы золотые. Фон цвета светлой охры (оттенка слоновой кости).

Поля желтые в два цвета.

Надписи на фоне и полях киноварью, по прографленным строчкам:

На изображении горок и пещеры надписи белилами:

Иконография.

Иконографические типы «Рождества Христова»1 в русской иконописи XV в. отражают схемы, сложившиеся в искусстве палеологовского круга еще в XIV в.2 Многие элементы композиции имеют символический смысл: пещера — символ Богоматери, вол и осел ассоциируются с одним из пророчеств Исайи (1, 3), фигуру старого пастуха в шкурах, стоящего перед Иосифом, иногда толкуют как пророка Исайю, дерево перед ним — как намек на древо Иессеево (ср. Исайя, 11, 1–2 и сл.)3. Изображение на новгородской иконе принадлежит к одному из двух распространенных в русской иконописи XV в. типов «Рождества Христова»: ложе Богоматери обращено влево, волхвы стоят с дарами (т. о. перед нами «Принесение даров»), их путешествие на конях не показано. Ангелы представлены только в верхней зоне, за горками, а не около пещеры; «Благовестия пастухам» нет. Почти полное совпадение композиции — в иконе из Гостинополья, конца XV — первых лет XVI в. (собрания Дж. Ханн, Питтсбург; см. кат. № 77). Обычно возлежащая Богоматерь изображается смотрящей на младенца — либо лежащего в яслях в пещере, либо в купели во время омовения. В обеих новгородских иконах композиция иная: группы нижней зоны поменены местами, Богоматерь смотрит на Иосифа с пастухом.

1 Основа сюжета — Матфей, 2, 1–12; Лука, 2, 6–20, а также ряд апокрифических сочинений, в том числе Протоевангелие Иакова.

2 Об иконографии сюжета см.:

Об особенностях типов XIV в, см.:

  • J. Lafontaine-Dosogne. Iconographie of the Cycle of the Infancy of Christ. — «The Kariye Djami», 4. Studies in the Art of the Kariye Djami and Its Intellectual Background. Ed. P. A. Underwood. Princeton, 1975, p. 208–214.

3 K. Onasch. Ikonen. Berlin, 1961, S. 370–371.

В московском искусстве XV в. принят иной тип «Рождества Христова», чем в новгородском: ложе Богоматери обращено вправо, волхвы едут на конях вверху слева, а ангелы изображены дважды — вверху за горками (один из них благовествует пастухам) и около пещеры (ср. иконы

4

На новгородской Софийской таблетке — московский извод, но с некоторыми отличиями (см. кат. № 63–7а). Почти полностью совпадает с таблеткой изображение на иконе из Твери (ГТГ)5: ангелы, в том числе с. 232
с. 233
¦
благовествующий пастуху, изображены лишь вверху, волхвы — на конях, однако в средней зоне.

Вероятно, оба извода — и тот, что в издаваемой иконе и в иконе из Гостинополья, и «московский» — имеют своими прототипами стенописи, где более свободно распределены отдельные элементы и группы и не столь жестко, как в иконописи, соблюдается схема. В росписи Феофана Грека в церкви Спаса Преображения показаны и «Путешествие волхвов» и «Благовестие пастухам», однако, возможно, отсутствовали сцена «Омовение младенца» и изображение Иосифа в пустыне6. Во фресках Волотова композиция ближе к типу новгородских, а не московских икон (расположение ложа), но изображено «Путешествие волхвов»7.

6 Г. И. Вздорнов. Фрески Феофана Грека в церкви Спаса Преображения в Новгороде. М., 1976, с. 38, 44, табл. 44–46 (с. 82–85), 47–50 (с. 88–91).

7 М. В. Алпатов. Фрески церкви Успения на Волотовом поле. М., 1977, табл. 43, 47, 48.

В московских иконах «Рождества Христова» большую роль играет круговой ритм композиции. Между тем в новгородском изводе более заметны вертикальная ось, симметрия и равновесие композиции, подчеркнут мотив поклонения Богоматери и младенцу. Новгородский извод находит аналогии

Ср. также иконы XIV в. на Синае: клеймо «Распятия», тетраптиха, гексаптиха10. Об изображениях «Рождества Христова» см. также кат. 63–7а.

8 Д. Милошевић. Две иконе XIV века у Народном музеjу. — «Зборник за ликовне уметности», 1. Нови Сад, 1965, с. 3–19, сл. 1.

10 G. et M. Sotiriou. Icones du Mont Sinaï, I, II. Athènes, 1956, 1958, I, pl. 207, 208, 214.

Фигуры святых, поясные изображения которых помещены на верхнем поле, встречаются в новгородском искусстве. Так, фигура Иоанна Лествичника —

Мученицы Евдокия и Ульяна фигурируют в росписи Нередицы, 1199 г.12 Евдокия представлена

Ульяна, по некоторым предположениям, изображена

эта святая популярна в псковской иконописи:

В Новгороде в храме Варваринского монастыря был придел св. Ульяны17.

16

См. об Ульяне также:

  • «Reallexikon zur byzantinisches Kunst». Herausgegeben von K. Wessel. Unter Mitwirkung von M. Restle. Bd. I– III (Lief. 1–24). Stuttgart, 1963–1978, 2. Sp. 1088–1090 (A. Chatzinikolaou);
  • «Lexikon der christlichen Ikonographie». Begründet von E. Kirschbaum. Herausgegeben von W. Braunfels. Bd. 5–8. Rom, Freiburg, Basel, Wien, 1973–1976, 7, Sp. 228–231 (G. Kaster).

Наиболее вероятно, что Евдокия, Иоанн Лествичник и Ульяна соименны членам семьи заказчика «Рождества»18. Известны, однако, случаи, когда приписные святые соответствуют посвящению того храма или с. 233
с. 234
¦
монастыря для которого предназначалась икона19. О приписных святых см. также кат. № 86, 87.

Датировка и атрибуция.

В публикациях 1913–1914 гг. икона датирована XIV в. или рубежом XIV–XV вв. В. Н. Лазарев ([1947], [1954]) отнес икону к первой половине XV в., а впоследствии [1969] — к первой четверти XV в. В. И. Антонова и Н. Е. Мнева [1963] предлагают датировку началом XV в. В. К. Лаурина относила икону к первой половине XV в.

В 1972 г. В. К. Лаурина и рентгенолог ГРМ С. В. Римская-Корсакова, проделавшая рентгенологическое исследование грунта иконы во время работы выставки «Живопись древнего Новгорода и его земель XII–XVII столетий» в 1971–1972 гг., высказали предположение о поддельности иконы. В свою очередь, Н. В. Розанова и Отдел древнерусской живописи ГТГ, как и рентгенолог ГТГ М. П. Виктурина, утверждают подлинность иконы, считая аргументы сотрудников ГРМ недостаточными. При подготовке настоящего издания было решено, что для признания иконы подделкой нет достаточных оснований; ее исследование должно быть продолжено.

Следует заметить, что «Рождество Христово» ГТГ принадлежит к относительно редкому иконографическому типу — новгородскому. В 1913 г., когда икона впервые появилась на выставке, а сведения о ней — в печати, другие произведения такого извода (в том числе икона из Гостинополья, кат. № 77) еще не были известны. Если бы икона ГТГ была не подлинной, то что же могло послужить образцом для подделывателей? Особенности композиции, типов, колорита дают основания датировать икону серединой — второй половиной XV в.

«Рождество Христово» из собрания И. С. Остроухова можно рассматривать как своего рода новгородскую параллель московской иконе «Рождество Христово» из Звенигорода (ГТГ; Г. В. Попов [1975] справедливо отнес ее и «Вознесение» из собрания С. П. Рябушинского к середине XV в.).

  • Г. В. Попов [1975] = Г. В. Попов. Живопись и миниатюра Москвы середины XV — начала XVI века. М., 1975

В новгородской иконе настроение XV в. наиболее тонко выражено в образах двух ангелов слева вверху.

Выставки

Литература.

с. 234
 
¦


 Лазарев 2000/1 

  
 с. 242 
¦
49. Рождество Христово с избранными святыми (Евдокия, Иоанн Лествичник и Ульяна)

Первая половина XV века. 57×42. Третьяковская галерея, Москва [12010].

Из собрания И. С. Остроухова. Сохранность хорошая. Утраты в нижней части доски. Эта икона благодаря своему превосходному состоянию сохранности дает верное представление о колорите новгородской иконописи.  с. 242 
  
¦

Детали


A Ангелы

B Иосиф со старцем

Литература