Печерская икона Богоматери

БОГОМАТЕРЬ ПЕЧЕРСКАЯ
Последняя треть XVIII века. Село Павлово. Нижегородская губерния. Дерево, темпера. 55,3 × 45,2

Иконография этой необычной по своему замыслу и поздней по исполнению иконы восходит к древнейшему на Руси чудотворному образу Богоматери, написанному в конце XI в. преподобным Алимпием Печерским, первым среди известных русских иконописцев. Согласно письменным источникам, тронный образ Богородицы был большой храмовой иконой Успенского собора Киево-Печерского монастыря. Своей композиционной схемой икона повторяла торжественный византийский образ Богородицы — Царицы мира, Владычицы Вселенной, восседающей на троне и держащей на коленях Богомладенца, древняя иконография которого сложилась не позднее VI в. вместе с провозглашением истины Богоматеринства. Как универсальный образ Спасения этот тип получил широкое распространение в византийских мозаиках и храмовых росписях, где он часто использовался в декоре центральных апсид. Изображая Богородицу на престоле, держащую перед собой младенца, наиболее полно выражали символику ее как Храма — «вместилища невместимого», алтаря-трапезы, престола и «трона небесного» — места обитания воплощенной Премудрости. Младенец, изображенный в торжественных одеждах, с поднятой благословляющей рукой являл собой Архиерея, освящающего и тело Богородицы — истинный Храм своей плоти, и ту реальную земную церковь, в которой находился его живописный образ. В Византии этот тип называли «Панахранта», уподобляя его одному из эпитетов Пресвятой Девы — «Пренепорочная», или «Богоматерь Кипрская» — по месту прославления одной из особо чтимых икон такой иконографии. На Руси тронный тип более всего был известен как «Богоматерь Печерская» — по древнему чудотворному образу Киево-Печерского монастыря. Его, по-видимому, древнейшей копией является миниатюра так называемой «Трирской Псалтыри», или «Кодекса Гертруды» 80-х годов XI в., хранящегося в Чивидале в Италии. Поскольку наиболее близким иконографическим вариантом иконы был признан мозаичный алтарный образ церкви Богородицы Канакарии на Кипре (или его неизвестный прототип), Н. П. Кондаков назвал такой тип тронной Богоматери «Кипрским». Однако в монастыре этот образ уже в древности был дополнен изображением преподобных Феодосия († 1073) и Антония († 1074) Печерских, основателей Киевского Печерского монастыря, уже в конце XI в. почитавшихся как русские чудотворцы. Появление такой иконографии на Руси соответствует рассказу Киево-Печерского патерика о явлении во Влахернском храме Константинополя Богоматери в сопровождении Печерских основателей, повелевшей греческим зодчим отправиться в Киев для строительства каменного храма. Н. П. Кондаков полагал, что прототипом «Печерской» иконы был мозаичный образ тронной Богородицы с младенцем с предстоящей ей императорской четой из Софийского собора в Царьграде. Представление о древней «Печерской» иконе, уже соединившей эти изображения, дает самый древний из дошедших до нас памятников такой иконографии — икона «Богоматерь Свенская», по преданию явившаяся в 1288 г, на берегу реки Свены (под Брянском) слепому князю Роману Михайловичу Черниговскому. Прозревший князь основал в память об этом чуде Успенский Свенский монастырь, где и поставил явленную святыню (ныне в ГТГ). Ассоциируясь с прославленной русской обителью и ее чудотворцами, утвердившими монашескую жизнь на Руси, такие иконы, судя по многочисленным поздним повторениям, были очень распространены. Подобный образ в 1330 г. был принесен в Нижний Новгород выходцем из киевского монастыря Дионисием, основавшим здесь свою Печерскую обитель. Впоследствии этот образ стал началом местного нижегородского почитания «Богоматери Печерской», — одной из важнейших святынь города. Скорее всего, одной из поздних копий этой иконы и является рассматриваемый памятник.

Икона «Богоматерь Свенская» (ГТГ).

По сравнению с древней «Свенской» иконой иконография рассматриваемого памятника имеет ряд характерных особенностей: поменявшиеся местами преподобные Антоний и Феодосий представлены не стоящими, а лежащими ниц у ног Богоматери, престол изображен с высокой спинкой, что, по-видимому, повторяло древнейший образ Успенского собора Печерского монастыря. Изменено положение рук Богоматери и благословляющего Христа, держащего в левой руке державу. Подобно многим русским богородичным иконам этого времени, они представлены в коронах, необычная форма и декор которых, равно как и сложный орнамент трона, позволяют предполагать, что мастер ориентировался на какой-то греческий образец, видимо, гравюру, широко распространенную на Руси в XVIII веке. О копировании не вполне понятного для иконописца изображения говорит его интерпретация конструктивных деталей трона (подлокотников с навершиями) как орнаментальных.

Вместе с тем, символика золотого, богато изукрашенного причудливым орнаментом престола-трона, в котором столь настойчиво звучат райские мотивы диковинных побегов, трав и цветов, отражает средневековые представления о Богородице как образе Рая Небесного. Метафорический язык литургической поэзии постоянно уподоблял Ее «одушевленному раю», «чертогу бессмертия», «небесной палате, вместившей невместимое небо». Марию называли «тайных цветов прекрасным сущим раем», «неувядаемым цветом», «цветом нетления». Эта тема райского цветения воплощает и библейскую метафору о процветшем жезле Аарона, которому уподобляется Мария.

Золотой трон на иконе представлен как «царево седалище», «небесный престол», а богатые царские одежды и драгоценные короны Марии и Христа напоминают о престоле вечной славы Бога-Царя и Царицы, в «ризах позлащенных одеянной» (Пс. 44 : 10–11). Облаченная в роскошно украшенный киноварный мафорий Мария, чрево которой взрастило плоть Спасителя, уподобляется «одушевленному престолу Царя Небесного». К его описанию в Песни песней: «столпцы его сделал из серебра, локотники его из золота, седалище его из пурпурной ткани... Пойдите и посмотрите, дщери Сионские, на царя Соломона в венце, которым увенчала его мать его в день бракосочетания его...» (3 : 9–11) восходит образ Младенца, одетого, подобно царю Соломону, в корону и красный плащ, с державой — атрибутом Властителя Вселенной.

Украшенный травами и цветами позем дополняет воплощенный в Богородице райский образ «тучной нивы», «растящей многоплодие», лозы, «возделывавшей грозд зрелый», «цвета неувядаемого». Рай как прекрасное жилище первых людей, описанный в книге Бытия, и как духовное состояние благодатного общения с Богом византийские богословы рассматривали в качестве одного из прообразов Марии — «одушевленного Рая», в себе «невозделанно взрастившего Христа», — Древа жизни, растущего посреди райского сада. Но если библейский Рай, земной Эдем был лишь невинным началом человеческого пути, то икона представляет собой величественную картину Рая как торжества и вечного блаженства спасенных праведников. Не случайно на полях, также украшенных растительным орнаментом, развернувшиеся к изображенным на троне Богородице и Христу, располагаются святые Никита Воин и мученица Дарья — без сомнения, соименные благочестивым заказчикам иконы, надеявшимся также стать причастниками Царства Небесного.

Художественное своеобразие иконы напоминает иконы, написанные в селе Павлове Нижегородской губернии.