Страшный Суд

 
с. 320¦ 118. Страшный суд

Вторая половина XVI века. Новгород
Дерево, темпера. 178 × 144
Находилась в собрании А. В. Морозова
ГТГ, инв. 14458

Первоначальный золотой фон иконы утрачен почти полностью. Имеются потертости, прописи и тонировки красочного слоя.

Икона повторяет в общих чертах иконографическую схему, сложившуюся в византийском искусстве в X–XI веках¹. В основу ее, наряду с текстами Откровения Иоанна Богослова, были положены евангельские притчи и некоторые ветхозаветные эсхатологические пророчества, а также житийные и апокрифические сочинения. Значительную роль в сложении иконографии «Страшного суда» сыграли эсхатологические поучения отцов Церкви, прежде всего Слова преподобного Ефрема Сирина, в которых были собраны воедино разрозненные свидетельства Священного Писания и церковного предания.

Композиция иконы разделена на четыре регистра. Образ Христа — Судии в «славе», нисшедшего с небес, располагается посреди второго сверху регистра. В правой руке он держит оливковую ветвь, а в левой — опущенный меч. По обеим сторонам от Христа представлены Богоматерь, Иоанн Предтеча, припадающие к его стопам Адам и Ева, сидящие на престолах двенадцать апостолов с раскрытыми книгами и две группы ангелов, стоящих за ними (Мф. 19 : 28). От «славы», окружающей Христа, берет начало огненная река (Дан. 7 : 9–10), заканчивающаяся в правом нижнем углу иконы изображением геенны огненной.

Под Христом располагается изображение Этимасии — престола, уготованного для Суда (Пс. 9 : 5–8). На престоле лежит риза Христа, а поверх нее — закрытое Евангелие. На подножии изображен сосуд, в который, по преданию, была собрана кровь Христа, и гвозди, которыми Он был пригвожден к кресту. Евангелие указывает на подобие престола Ковчегу Нового Завета и напоминает об апокалиптической Книге Жизни (Откр. 5 : 1–3). Все остальные изображения связаны с образом искупительной жертвы, которая дает право Спасителю раскрыть Книгу и судить мир (Откр. 5 : 9–10). За престолом стоят два ангела с развернутыми свитками, а по обе стороны от престола располагаются праведные и грешные, восставшие на Суд, — их изображают соответственно справа и слева от Христа (Мф. 25 : 31–46).

Праведники представлены в два ряда, по чинам святости: пророки, цари, мученики (вверху), святители, преподобные и святые жены. Группы грешников в экзотических костюмах соответствуют различным народам, восставшим на Суд. В нижнем ряду сохранились три надписи: «жиды», «эфиопы» и «немцы».

В следующем регистре, под престолом, в небесном полукруге представлена рука с праведными душами в виде младенцев в белых одеждах. Около этого изображения сохранился фрагмент надписи: «праведные [души] в руце [Божией]» (Прем. 3 : 1). Рука держит весы, на которых взвешиваются человеческие души. Под весами — несколько композиций на тему единоборства ангелов с бесами. В том же регистре представлено всеобщее воскресение мертвых и видение пророка Даниила. Справа, под грешниками, восставшими на Суд, — темный круг, внутри которого аллегорические изображения Земли с гробницей и Моря с кораблем, отдающих мертвецов (Откр. 20 : 13), а также — фигурки различных животных и рыб, которые выплевывают проглоченных ими людей. По четырем концам Земли изображены четыре трубящих ангела, возвещающих о всеобщем воскресении и наступлении Страшного суда: «и пошлет Ангелов Своих с трубою громогласною, и соберут избранных Его от четырех ветров» (Мф. 24 : 31).

Изображение воскресения мертвых на описываемой иконе, как и на более ранних русских иконах, как бы «вставлено» внутрь другого сюжета — трубящие ангелы, созывающие мертвых на Суд, воспринимаются одновременно с этим как олицетворения четырех ветров из видения Даниила (Дан. 7 : 2). Само видение четырех «погибельных царств», на смену которым должно прийти Царство Божие, располагается в другом, меньшем по размеру, круге. Царства вавилонское, персидское, греческое — державу Александра Македонского и римское — Антихристово символизируют соответственно изображения льва, медведя, барса и зверя с десятью рогами. Сам Даниил и ангел, толкующий ему видение, представлены в круге, рядом с изображением рая.

В нижней части иконы располагаются традиционные изображения рая и ада. В райском саду представлена Богоматерь на престоле между ангелами, а ниже — лоно Авраамово (Лк. 16 : 22), благоразумный разбойник (Лк. 23 : 39–43), райские врата с херувимом (Быт. 3 : 24) и сцена шествия праведных в рай. Шествие возглавляют апостолы Петр и Павел. За ними следуют святители, пророки, мученики и мученицы (вверху), преподобные и преподобные жены (внизу).

Справа представлен ад с сатаной, сидящим на звере и держащим на руках душу Иуды. Под ним — пещеры со сценами адских мучений. Между раем и адом изображен «милостивый блудник», привязанный к столбу. По преданию, он не был допущен в рай из-за блуда, которому предавался, но избегнул адских мучений, т.к. постоянно творил милостыню.

К числу уникальных иконографических мотивов, появляющихся лишь в поздней русской иконописи², относится прежде всего змей, поднимающийся из пасти ада к ногам Адама. В основе этого изображения лежит ветхозаветное проклятие змея: «и вражду положу... между семенем твоим и семенем ее [жены]; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту» (Быт. 3 : 15). На змее располагаются двадцать колец с аллегорическими изображениями мытарств — испытаний в различных грехах, через которые должна пройти человеческая душа, прежде чем она попадет в Царствие Небесное. Около некоторых из них сохранились надписи с названиями грехов: «зависть», «убийство», «сребролюбие», «кощунство», «пьянство». Источником для этого сюжета послужили некоторые византийские и древнерусские тексты, среди которых наибольшее значение имеют видение монахини Феодоры из византийского «Жития преподобного Василия Нового» (X в.) и русское «Слово о небесных силах»³. Его появление на иконах «Страшного суда» соединяло идею всеобщего Суда с темой индивидуального посмертного воздаяния.

В верхнем регистре иконы располагается композиция «Отослание на Суд», которая представляет собой также переработку видения пророка Даниила (Дан. 7 : 9–14). Она состоит из двух частей: справа в круге представлен сидящий на престоле Бог Отец с восьмиконечным нимбом и в белых одеждах, рядом с ним — Святой Дух в виде голубя. Бог Отец благословляет стоящего перед ним в овальной мандорле Христа. Надпись в круге поясняет эту сцену: «Господь Саваоф благослови Сына своего равнодетельнаго и сопрестольнаго судити живым и мертвым». По центральной оси располагается еще одно изображение Бога Отца на престоле со Святым Духом в окружении девяти чинов с. 320
с. 322¦ ангельских. Справа от Бога Отца на престоле оставлено место для Христа.

В этом же регистре слева располагается изображение Небесного Иерусалима в виде города, обнесенного стенами со множеством башен и ворот. Внутри него, за восемью престолами, представлены святые по чинам: апостолы, мученики, преподобные, отшельники (юродивые), пророки, святители, мученицы и преподобные жены. Напротив, в правом верхнем углу иконы, — ангелы, свивающие небо в свиток (Откр. 6 : 14).

Вдоль левого поля иконы изображены крылатые монахи, возносящиеся в Небесный Иерусалим. Этот сюжет иллюстрирует видение египетского подвижника Иоанна Колова (V в.) и ряд других монашеских видений. Симметрично ему, вдоль правого поля, представлено низвержение с небес падших духов. Сочетание этих двух сюжетов, образующих своеобразное «обрамление» традиционной композиции «Страшного суда», отражало распространенную в церковной литературе систему представлений, согласно которой праведники должны были занять на небесах место, освободившееся после отпадения десятого ангельского чина⁴.

Развитие византийской иконографии «Страшного суда» на русской почве отражало стремление иконописцев к максимальной широте и универсальности идейного содержания этой композиции. Как традиционные сюжеты, так и новые, появившиеся в более позднее время, должны были свидетельствовать о промыслительной мудрости Бога — Творца и Спасителя и раскрывать всю историю Божественного Домостроительства — от Предвечного Совета до грядущего блаженства праведных в Царствии Небесном. Подобные тенденции были характерны для культурных процессов середины XVI века, когда происходило и окончательное сложение развитой иконографии «Страшного суда».

Л. Нерсесян с. 322
 ¦