Изображение воспроизводится по изданию:
Иконы из частных собраний: Русская иконопись XIV — начала XX века: Каталог выставки.
М.: Тетру, 2004.
Изображения с более высоким разрешением:
Школа или худ. центр: Новгород
Около середины XVII в.
Собрание арт-галереи «Дежа Вю», Россия
См. в «Галерее»:
79. НИКОЛАЙ ЧУДОТВОРЕЦ И ЕВФИМИЙ НОВГОРОДСКИЙ
Около середины XVII века
Новгород
31,6 × 27,1 см
Дерево, левкас, темпера
[Собрание арт-галереи «Дежа вю»]
Происхождение: Неизвестно.
Сохранность: Левкасные вставки на полях, в нижней части фелони Николы. Частично утрачены золотые детали орнамента одеяний. Поновлены изображения кодексов и каймы облачений. Надписи на нижнем поле исполнены в позднейшее время.
Реставрация: Реставрирована до поступления в коллекцию.
Представленный на иконе Архиепископ Евфимий — несомненно, Евфимий II (Вяжищский), который принял пострижение в Никольском Вяжищском монастыре близ Великого Новгорода, в 1430 году был выбран во владыки новгородские и правил новгородской кафедрой без епископского посвящения до 1435 года, когда он был хиротонисан в Смоленске. Умер 11 марта 1458 года, погребен в Вяжищском монастыре83. В новгородском иконописном подлиннике конца XVI века нет указаний на то, как его следует изображать84. Однако на складне «Евфимий Вяжищский, в житии» 1654 года, происходящем из Вяжищского монастыря (Новгородский государственный объединенный музей-заповедник)85 он представлен так же, как на публикуемой иконе. Монастырь, где лежали мощи святого, называли «домом великих чудотворцев Николы и Евфимия на Вяжищах». Очевидно, публикуемый памятник был одной из «раздаточных» икон, которые создавались по заказам новгородского Вяжищского монастыря для нужд паломников.
83 Память святого на день преставления, в поздней надписи на иконе приводится ошибочная дата — 8 марта.
84 Иконописный подлинник новгородской редакции по Софийскому списку конца XVI века. М., 1873. С. 81.
85 Воспр.: Гордиенко Э. А., Трифонова А. Н. Каталог серебряных окладов Новгородского музея-заповедника // Музей 6. М., 1986. Кат. 24. С. 248.
Личное письмо, с плотным разбеленным охрением и завершающими моделировками, исполненными почти чистыми белилами, соответствует стилистике русской иконописи середины XVII века. В некоторой жесткости исполнения ликов святых, соответствующей выражению строгости, можно усматривать связь иконы с древней новгородской традицией.
Публикации:
В. М. Сорокатый
 | |
Иконы из частных собраний: Русская иконопись XIV — начала XX века: Каталог выставки. — М.: Тетру, 2004. — Кат. № 79, стр. 220, илл. с. 119.